Поэтому понятно, что ссориться с дочерью мне хотелось меньше всего. Конфликты требуют драгоценного времени. Времени на то, чтобы залечить раны, восстановить отношения, прояснить позиции. После развода промежутки между вашими встречами с ребенком могут заполняться самыми чудовищными вещами.
Потому что всегда есть другой дом, с которым приходится соперничать. Даже если ваши бывшие вполне порядочные люди, они все равно способны при желании подорвать ваши отношения с ребенком. Можно игнорировать его рассказы о счастливо проведенных с вами днях и уделять максимум внимания его жалобам. Можно возвышать своего нового супруга до уровня родителя, одновременно низводя вас до уровня далекого и малоинтересного дяденьки.
Исследования показывают, что развод иногда дается детям легче, чем повторный брак родителей[6]. Впрочем, повторные браки трудны и для бывших супругов – не потому, что они ревнуют, а потому, что им приходится соперничать с человеком, берущим на себя роль, которую они считали уникальной и навсегда принадлежащей только им одним. В первый раз, когда моя дочь назвала отчима своим вторым папой, я чуть не ударил ее по лицу.
Вместо этого я процедил сквозь зубы: «Милая, Роб – твой отчим, а не второй отец. У тебя только один папа».
«Я знаю, – сказала она, прожевав свои мюсли. – Ты отец, а он папа», – продолжила она, как будто это все объясняло.
«Нет», – настаивал я. Несмотря на несколько лет психотерапии, я не мог спокойно продолжать этот разговор. «Я и отец, и папа. Это все равно что ты – Елена и Лени. Папа – это просто еще один способ сказать «отец», так же, как и Лени используется вместо Елены. Тебе понятно?»
Она кивнула, взглянув на меня с любопытством. В свои девять лет она была достаточно взрослой, чтобы понять, что случайно попала в неизвестное ей прежде мое больное место.
Не облегчало ситуацию и то, что ее мать вышла замуж за моего друга, человека порядочного и доброго. Если кто и был способен заменить меня в роли отца, так это он. После того как он женился на моей бывшей жене, мы перестали поддерживать близкие отношения, потому что теперь он играл за другую команду. Мы с Рондой не были из тех людей, которые расходятся со словами: «Послушай, давай останемся друзьями и будем отмечать День благодарения вместе». Мы больше походили на тех, кто говорит: «Спасибо за регулярные напоминания о том, что расстаться с тобой – лучшее решение в моей жизни». Мы не пытались дружить с супругами друг друга. Команды сформированы, и никаких сомнений в том, за кого должны играть наши новые супруги, не оставалось. Проблема заключалась в том, что нашей дочери приходилось играть за обе; и как бы тяжело ни было разведенному родителю, еще труднее ребенку, вынужденному следить за потребностями и настроениями своих родителей.