– Не падай духом. Я бы сказал то же самое любому новичку. Если уж начистоту, ты проявил куда больше энтузиазма, чем иные на твоем месте.
Карбон заулыбался. Это действительно была серьезная похвала. Но потом улыбка его поблекла. «Преуспел ли отец?»
– Что случилось? – спросил самнит. – Ты весь день чем-то озабочен.
– Ничего, – угрюмо отозвался Карбон.
Пакций приподнял брови.
«Я не могу ему сказать». Карбон посмотрел на солнце.
– Нам уже пора бы возвращаться.
– Да, не стоит вызывать подозрений у твоих родителей, – согласился самнит.
Карбон что-то буркнул. Его мысли уже были заняты другим – как бы выяснить, что там у отца. Неведение сделалось невыносимым.
Назад они брели в молчании. Вскоре добрались до последнего отрезка Аппиевой дороги. Невозмутимые волы, запряженные попарно, влекли крепкие скрипучие телеги, полные сена или корнеплодов. Крестьяне шли рядом, то подбадривая волов, то время от времени пуская в ход плетку. Торговцы шагали перед своими повозками с товарами – самосской керамикой из красной глины, амфорами с вином или оливковым маслом и тюками тканей. Их окружали охранники, небритые, угрожающего вида мужчины с копьями, дубинками, а иногда и с мечами. Колонны рабов, скованных одной цепью, тащились за хозяином и его вооруженными помощниками. Официальные гонцы на лошадях с отвращением пробирались через стада овец, которых гнали на бойню. Промаршировал отряд легионеров; щиты легонько хлопали их по спине. Они горланили непристойную песенку, а опцион[12] старательно пропускал ее мимо ушей.
Карбона захлестнула бессильная ярость. Это было то самое товарищество, которого он жаждал и которое никогда не обретет. В голове юноши принялись роиться безумные идеи. Может, ему сбежать и вступить в армию? Но совесть тут же одернула его. Нельзя бросать семью в таких тяжелых обстоятельствах. Карбон отчаянно хотел как-нибудь помочь родителям, но годовой заработок легионера и близко не покрывал отцовские долги. От досады он пнул одинокий камень, валявшийся у мощеного полотна дороги. Тот отлетел и ударил шагающую впереди нервную лошадь чуть выше копыта. Та в испуге встала на дыбы и чуть не сбросила всадника, мужчину средних лет с багровым лицом. Тот принялся сыпать ругательствами, и Карбон поспешно притворился, будто очень заинтересован пейзажем справа от него. «Жаль, что это не был Красс. Жаль, что он не грохнулся и не свернул себе шею».