– Знаешь, вот когда ты тогда начал говорить про злость и ярость – я понял. Я действительно зол. И с каждой секундой злюсь больше.
– Ну, вот видишь. Тем более. Я знаю тебя лучше всех. Даже когда ты еще ничего не понял, я уже знал, что как только оцепенение пройдет – ты попытаешься разобраться в этом всем сам.
– Как сказать. Я даже не знаю, с чего начать. И что разбирать.
– Давай так. Утро вечера мудренее. Мы с тобой утром пойдем со мной на работу. И в утреннем эфире будем вместе думать, может, звонки какие в студию прилетят. А так как в эфире нельзя молчать будет – мозгам придется обязательно что-то подкидывать. Так и придумаем.
– Мне с тобой? В эфир. Ну не знаю. Я не уверен.
– Все будет хорошо. Или ты уже остыл?
– Черт, нет, я не остыл!
– То-то же.
Ребята шли домой к Томми. Аксель не мог находиться у себя дома, а также боялся остаться один. Родители Карен вовсе начали обвинять во всем Акселя. Мол, если бы не он, она была бы жива. Он думал об этом, но как-то странно обвинять человека лишь в том, что они вместе жили. Он не толкал ее под мусоровоз. Он не выкинул ее с десятого этажа. Не накачал синтетическими наркотиками, от которых у нее поехала крыша. Не «обвесил» имплантами, от чего она могла подцепить компьютерный вирус и тоже свихнуться. Он просто был рядом в момент трагедии и ничего не мог поделать. Если только прыгнуть вслед за ней. Похоже, ее родители именно так и хотели.
В любом случае, сперва, нужно было поспать. Даже находясь под воздействием сильных транквилизаторов, которые он достал из древней заначки из прошлой жизни, Аксель был не спокоен до конца. Конечно, он переживал, но больше – он злился. Непонятно на что больше. На себя ли, что был рядом, но не спас подругу. То ли на родителей девушки, что винили его. То ли на друга, что приврал его историю и вставил чертову рекламу, которую Аксель конечно же слышал, но не подал вид. Либо на водителя. Но самым вероятным, кажется, что на все вместе взятое. Эту совокупность и нужно будет обязательно завтра выплеснуть в эфире.
***
Наконец-то. Это тот самый день! Было ощущение, что он никогда не наступит. В голове прям зудит мысль, о каком-то подвохе, но нет же. Все ясно – как белый день.
– Ты еще не придумал, что будем делать?
– А чуть конкретнее?
– Ну как же? Особенный день. Особенные планы. Не просто же постоять пятнадцать минут перед священником и поехать обратно. Что насчет переводчика?