– …Блинчики с зеленью. Блинчики с грибами, блинчики с шпинатом… – Желудок утробно заурчал и окончательно прилип к позвоночнику. – …Блинчики с сыром, блинчики с ягодами…
– Галактионова, мать твою! Сядь уже.
Аня сделала вид, что закрывает рот на замок, и оглядела кафе. Ее внимание привлёк столик между стеной и окном: ближний к выходу стул задвинули, дальний – стоял едва ли не в проходе. На стене блестели бежевые потёки. Эта неправильность притягивала, раззадоривала, и Аня села на ближний к выходу стул, закинув ногу на ногу.
Рыжий швырнул куртку на вешалку, упал на место у стены и тут же вскочил, закружился, словно пёс, который ловил свой хвост. На пятой точке Герасимова-младшего стремительно темнело пятно.
– Какого?..
– Седушки кусаются? – поинтересовалась Аня.
Рыжий наклонился и понюхал стул. Ласточками полетели салфетки.
– Кофе!
– Всё субъективно. Представь, что его нет.
– Опять за своё? – пропыхтел Рыжий, вытирая след чьего-то ботинка на батарее.
Аня с дребезгом положила сцепленные руки на стол, щёлкнула средним пальцем по мятой бумажке, оставленной прошлыми посетителями. Та проехала пару сантиметров и ударилась в заляпанную рекламодержалку. Аня задумалась, как называется эта стойка на самом деле, – должна же вещь, которая встречается в любом кафе, продаваться в магазине, учитываться в бухгалтерии и плане закупок.
Вертикальное меню?
Рекламный щиток?.. Щиточек?..
– Напоминаю: я зарегистрировалась на «Пороге».
– Слышать об этом не хочу! – Рыжий замолчал было, но потом не выдержал: – Господи! Как можно быть!.. Такой!.. Тупой!..
– Максимум, что мне можно дать, это выброс отходов в неположенном месте. Сколько там… Две тысячи? Могу скинуть на Сбер-онлайн.
Рыжий приостановил уборку и вытянул в её сторону длинный, как гарпун, указательный палец.
– Больше ни слова о службе. Мы обедаем. Иначе я за себя не ручаюсь.
Аня изобразила, что закрывает рот на замок и глотает ключ. Тут к столу подошла официантка. Некрасивая, усталая, без макияжа. По виду ей казалось лет шестьдесят, по факту она училась в школе Ани, класса на два младше. Даша… не то Парамонова, не то Сафронова. Вежливость у нее была усталая, с примесью недокуренной в перерыве сигареты.
С вежливой, будто приклеенной улыбкой Даша успокоила Рыжего, заменила грязный стул на чистый и вытерла следы со стены – лениво и не до конца.