«Всем министрам министр, – подумал Патель. – Осталось только назвать их туземцами».
– Я полагал, что отправляюсь туда ради содействия. Не верховодить.
– Мы не можем допустить, чтобы они запороли расследование. Мне сказали, что вы наделены лидерскими качествами…
Сказал ему это, конечно же, Скиннер. При этом самому Пателю говорил не наводить смуту… Интересно знать, что наговорили индийцам.
– Будет непросто вести расследование со связанными руками, сэр.
Не говоря уже об отсутствии укомплектованной следственной группы, добавил про себя Патель. Он не питал иллюзий относительно индийских ресурсов.
– Полагаете, вы зря потратите время? – Тон Голдблума определить было сложно.
– Так или иначе, я сделаю все, что в моих силах, сэр.
– Убийца может быть и британцем…
Вздор, подумал Патель. После беглого просмотра материалов, переданных по факсу, сержант не видел причин искать британский след в этом деле. Саба Хан покинула Британию год назад и проживала в Бангалоре[5]. И к моменту своей смерти встречалась со звездой индийского тенниса.
– Судя по материалам дела, это, скорее всего, индиец.
Голдблум помотал головой, как упрямый ребенок.
– У нее множество знакомств среди британских экспатов. Я бы не слишком полагался на предположения индийской полиции. Непохоже, чтобы Саба была убита кем-то из посторонних. Я знаю ее лучше других. Знал.
Глаза министра были широко раскрыты и блестели. Наконец-то показался шаттл.
– Почему вы считаете, что ее не мог убить посторонний?
Шаттл остановился. Прежде чем Голдблум успел ответить, двери открылись.
Патель шагнул внутрь. За ним последовали министр, его свита и еще два пассажира. Голдблум переступил с ноги на ногу, сцепил руки. Но затем был вынужден расцепить их и ухватиться за поручень, чтобы не упасть, когда шаттл резко тронулся.
Когда они сошли, министр проговорил над самым ухом Пателя:
– Мы были женаты года четыре или около того, когда нас пригласили в Балморал.
– В замок?
Голдблум благоговейно кивнул.
– Следующим утром там устраивали охоту на оленя. Саба запретила мне участвовать. До сих пор помню, как она стояла у окна, свирепая, в длинном черном платье. Из окон открывался потрясающий вид на шотландские горы, но мой взгляд был прикован к ней. Она была прекрасна, когда злилась, – смуглая, щеки горят…
Он резко умолк, устремив мечтательный взгляд на цифровое табло. Патель ждал.