– Я тебе не верю! Уходи! А иначе… закричу!
– Что?
– Или укушу! Я больно кусаюсь.
– Я пришел тебе помочь, дитя…
– Я тебе не верю! Ты пришел меня изна…
– Нет!
– Мне другие дети сказали! Они сказали, что вы будете предлагать помощь, а потом…
– Я тебя не трону. Прошу, дай мне помочь тебе.
– Я не выйду из под кровати. А если попытаешься меня оттуда вытащить, выцарапаю тебе глаза. Уходи!
– Сагдана, я лишь пытаюсь тебе помочь.
– Уходи!
В дверь постучали. Я застыл. Сагдана тоже.
– Простите. Если я вас побеспокоил, господин м-м-м… Азимов. Ваша платёжная карта… она недействительна. Платёж не прошёл.
Голос за дверью принадлежал администратору.
– Откройте, пожалуйста, дверь, господин Азимов.
– Вот чёрт… – Тихо выругался я и, приложив указательный палец к губам, жестом велел девочке не издавать ни звука. Сагдана кивнула.
Администратор снова постучал и я, встав на ноги, направился к двери и открыл её.
– Ваша карта, она пустая, господин Азимов… О-о-о! А где? Где девочка?
Он озадаченно оглядел комнату:
– Где она?
– Она в ванной. – Спокойно ответил я и, порывшись в карманах, вытащил бумажник. – Наверное, я дал вам не ту платежную карту. У меня их столько, что я забываю в какую кладу деньги… – Я нарочито притворно рассмеялся и, вытащив из бумажника наугад другую карту, протянул её ему. – Эта. Деньги в ней.
Он недоверчиво посмотрел на меня, но всё же, взял карту. Рука его дрожала. Я продолжал спокойно улыбаться.
– Так значит она в ванной? Купается?
– Совершенно верно.
– Но шума воды… странно…шума воды не слышно…
Я пожал плечами.
– Я проверю. На всякий случай, с вашего разрешения, господин Азимов?
– Пожалуйста…
Я жестом руки дал ему знать, что он волен делать, что захочет. Моргнув, он направился к двери ванной и тут я схватил со стола бутылку с вином и разбил её об его голову.
План побега я разработал детально. Но не планировал кому-либо и тем более прилизанному гелем администратору создавать проблему в виде черепно-мозговой травмы. Звон разбивающейся бутылки был негромким или мне так показалось? Кровь, смешанная с красным вином потекла ручьями по лицу и волосам недоноска. Ноги его подкосились, в глазах читалось изумление. Он рухнул, как в замедленной съемке, упал в неестественной позе, подмяв под себя правую ногу. Осколки бутылки, разлетевшиеся в разные стороны, тускло переливались под светом светильников, кроваво-красные капли вина быстро впитывались в светло-коричневый ковер с коротким ворсом.