Я взглянул на представительную группу в цветастых одеждах и
сразу понял, что там далеко не восемь человек, а все двадцать,
причём часть - весьма солидного возраста.
- Ниике-хатун, опять ты убежала от нас, - укоризненно произнёс
высокий крепкий мужчина в тюрбане и с шикарными усами под носом.
Он, кстати, единственный был одет в почти полностью чёрные одежды,
представлявшие собой толстый, с нашитыми на нём круглыми
металлическими пластинками халат.
- Баклу-бей, вы всегда так медленно ходите, мне сразу становится
скучно, - надула губки девица.
- Если с вами что-нибудь случится, ваш отец будет крайне
недоволен, поэтому ещё раз убедительно прошу: не сбегайте в
одиночку. Я или любой другой верный подданный султаната должен
постоянно находиться рядом, - не принял шутливого тона усатый.
- Ох, ну что тут со мной может произойти? Тем более, здесь со
мной святой отец, а инквизиция, что бы про неё у нас ни болтали,
как раз следит за порядком, - девушка обернулась в мою сторону, и
мне не оставалось ничего иного, как подтвердить сказанное степенным
кивком головы.
Сразу, видимо, во мне инквизитора не распознали - может, лицом
не вышел или мантия в глаза не бросилась, - но вот теперь вся
делегация буквально вперилась в меня взглядами, да так, что я
рефлекторно схватился за кольцо.
- Что вам нужно от Ниике-хатун? - низким, с лёгким намёком на
угрозу голосом поинтересовался Баклу-бей, опуская руку на эфес
кривой сабли, что крепилась на боку.
- Но-но! - рефлекторно сделал подшаг назад я, сощурившись. -
Ничего мне от неё не нужно, наша встреча была случайной.
- Правда? - спросил у девушки усач, на что получил
утвердительный ответ:
- Правда, дядя. Я просто помогла Павлу спуститься с
лестницы.
- Уже “Павлу”? - хмурое выражение всё не сходило с лица
занимающего непонятную должность в делегации мужика.
- Мы познакомились, - мило улыбнулась Ниике.
Чёрный ещё раз оглядел меня и произнёс с сомнением:
- Он не выглядит настолько немощным, чтобы ему требовалась
помощь для спуска с лестницы.
Тут я понял, что происходящее начинает неуловимо напоминать
форменный допрос, и, чего доброго, усатому хватит наглости
попробовать допрашивать ещё и меня. Да кто тут, в конце концов,
инквизитор, он или я?
Кашлянув для придания голосу должной грубости, я бросил
собеседнику: