Неизвестность - вот что мучило больше прочего. Всего один раз ко
мне пустили делегацию от академии: ректора с Элеонорой и Сергеем -
но они ничего толком сказать не смогли, в основном пытались
подбодрить. По крайней мере, Глушаков. И всё.
Несколько раз вызывали на допрос. Правда, незнакомые инквизиторы
всё время недобро косились на печатку на моём пальце. Чудилось,
что, будь их воля, так они бы мне палец с этим кольцом отрубили.
Неприятие в их голосе прямо сквозило. Но последний допрос был с
месяц назад, и от одиночества я уже начинал звереть.
- На допрос? - не выдержав, спросил я у конвоиров, что ожидали
снаружи.
- Там скажут, - ответил усатый стражник, которого я помнил по
прошлым моим выходам из камеры.
В общем-то, грубости ко мне, как и каких-то жёстких мер, не
проявляли. Всё же я был носителем инквизиторского кольца. Поэтому
соломенный матрац раз в неделю обновляли, а еду носили дважды в
день, регулярно. Не ресторан, понятное дело, но, по крайней мере,
было достаточно питательно.
Каких-то запретов или ограничений в пределах камеры у меня не
было, поэтому, первую неделю тупо провалявшись на кровати, полный
жалости к самому себе, со второй я взял себя в руки и составил
примерный распорядок дня.
Утро я начинал примерно часа за полтора до первого приема пищи с
хорошей - до пота - зарядки. Потом обтирался смоченным в воде
полотенцем, завтракал, пару часов тренировался в составлении
паутины известных заклинаний, затем снова приступал к физическим
тренировкам с собственным весом, но уже длительным - до полного
изнеможения. Далее был полуденный сон, после которого я садился и
вспоминал теорию магии, по памяти восстанавливая учебные лекции. Ну
а заканчивали мой день второй приём пищи, отдых и растяжка перед
сном.
И так по кругу.
За три месяца на шпагат я, конечно, не сел, но уже мог выдать
неплохой ура маваши на уровне своей головы. Вот, кстати, тоже
выверт памяти, обострившейся в заключении - я вспомнил названия
многих ударов из карате, которым сильно увлекался в детстве. Жаль
только, что дело не ушло дальше изучения биографии Масутацу Оямы и
разглядывания картинок в кустарно выпущенной книге, посвящённой
киокушинкай карате, с попытками повторить увиденное дома. На секцию
карате меня так и не отдали.
Зато теперь, скинув вес и регулярно растягивая связки, я
вспоминал некогда виденные картинки и бодро лупасил стопой и
внутренними поверхностями ладоней по каменным стенам, мудро следуя
одному из принципов карате: “По твёрдому бей мягким, по мягкому -
твёрдым”.