Маваши гери, ура маваши, йоко гери, мае гери - я с удовольствием
вспоминал забытые названия, катал их на языке, причмокивая от
удовольствия, когда получалось особенно хлёстко и громко влупить по
камню. Наверное, это тоже спасало меня от отупения.
Когда мы прошли, не останавливаясь, мимо безликого ряда дверей,
ведущих в допросные, а затем поднялись на этаж выше, я понял:
что-то изменилось, что-то поменялось там, во внешнем мире, с
которым у меня не было связи. Даже затеплилась робкая надежда, что
меня наконец отпустят.
А затем я увидел знакомое лицо, самого первого встреченного мной
в этом мире инквизитора - Амниса. Слегка осунувшийся, с тёмными
кругами под глазами, он дождался, когда мы подойдём, и, махнув
рукой, коротко бросил моим конвоирам:
- Свободны.
Стражи безмолвно развернулись, и я недоверчиво проводил взглядом
их удаляющиеся спины. Неужели моё заточение заканчивается? Вот так,
по одному небрежно брошенному слову?
Я бросил пристальный взгляд на Амниса и начал разговор:
- Старший инквизитор…
Но тот прервал меня, строго сообщив:
- Заместитель начальника городского управления и ваш
непосредственный начальник, Ширяев.
Я резко замолчал, переваривая услышанное. Получается, меня
всё-таки признали инквизитором? А как ещё понимать сказанное?
Значит, точно, я свободен?
Последнюю фразу я, видимо, произнёс вслух, потому что Амнис
несколько резко заявил:
- Не обольщайтесь, Ширяев, вы теперь на службе. И свободы у вас
будет ровно столько, сколько позволят долг, обязанности и воля
начальника. Всё понятно?
Я молча кивнул, не поднимая глаз, а инквизитор закончил:
- И служба эта продлится до самой вашей смерти, какой бы длинной
или короткой не оказалась ваша жизнь.
От того, как были сказаны эти слова, я невольно поёжился. Веяло
от них какой-то безнадёгой.
Немного полюбовавшись моим мрачным видом, Амнис скомандовал:
- За мной!
Дальше всё слилось в калейдоскоп стремительной беготни по
этажам, где я что-то подписывал, что-то изучал, что-то забирал с
собой... Под конец мне даже выдали инквизиторскую мантию и комплект
обмундирования под неё, и я тут же, на складе и под бдительным
взглядом каптёра, переоделся. Взгляд у того был намётанный: подошло
всё, в том числе и обувь - добротные кожаные сапоги, напоминающие
формой кирзачи из моего мира, только усиленные металлическими
пластинами в носке и пятке.