Еду я в каникулярный отпуск к своей двоюродной тётушке Аграме, которая проживает в этом поселке всю свою сознательную жизнь. Во всяком случае, так утверждает она сама.
В нашей необъятной стране есть масса народу, которые за всю жизнь никуда дальше райцентра не выезжали. Так вот, тётушка Аграма жила всегда в райцентре, поэтому потребности в выезде у неё не было от слова совсем. Здесь родилась в местном родильном отделении районной больницы, здесь закончила среднюю школу. Здесь же закончила учебный комбинат по «классу» «оператор машинного доения», вышла замуж и всю жизнь проработала на животноводческом комплексе местного колхоза имени «Кирова».
И наконец, не выезжая за пределы райцентра, тетушка Аграма вышла на пенсию!
И всё это верно до последней буковки, всё про неё родную мою тётушку, за исключением некоторых мелочей. Например, ээээээ, блестящего знания моей тётушкой поэзии «серебряного века», ну или вечные терзания по поводу падения нравов, исчезновения правил этикета! Или, например, старая балетная пачка, висящая у неё в спальне на единственном гвозде. Странно, вы не находите? Для человека, который всю жизнь прожил в одной деревне, и работал простым животноводом, – это нонсенс! Но, вот такая у меня тётушка.
Аграма – так её называют родные, на самом деле сокращённое от Аграфены Максимилиановны Келлер, в девичестве Бестужевой! Пока был жив муж Аграмы, Степан Семеныч, он её называл «Аргамак», в смысле конь скаковой. Обосновывал он это тем, что последняя буква «К» – это первая буква её фамилии, и пашет она как конь, не вынимая и в дождь, и в снег, и в праздники, и в будни! Аграфена Максимилиановна Келлер была добрейшей души человек, безотказная в работе и… ведьма!
Из трех сестер, она была старшая. И единственная оставшаяся бездетной.
В молодости тетушка Аграма была видной красавицей, пол поселка засматривалась на неё, а уж сколько было сломано копий и ребер за руку и сердце первой девки на деревне. Бывало, идут девки вечером в местный клуб, все красивые, бедрами покачивают, глазками позыркивают! У парней все не на месте. Сказать, что все зашевелилось, включая волосы на голове – ничего не сказать. Ну и понятное дело, от волнения язык к нёбу прилип, слова не скажешь или глупость, какую брякнешь. Вот и брякали невпопад кто во что горазд.