Он именно жучок; не жук, не жучара. Он хитёр и пройдошист, но без зла, без убытка для людей. Жуки и жучары хватают да хапают, рвут поживу на части, хоть будь это какая-то матерьяльная вещь, или даже живой человек. А Жорик почти некорыстен: ему хватало наощупь горсти самой невзрачной мелочи, которую можно пропить, прогулять, прощёлкать на вечеринке до завтрашнего утра.
Он именно червячок – а не червь, не червище. Его пронырливый характер позволяет ему выползать из самых незавидных ситуаций: если например, рядом намечалась серьёзная свара, и даже драка – то червячок или тихо, незаметно, уползал от неё, или юрко шнырял между обеими враждебными компаниями, тепло уговаривая помириться и при этом весело виляя хвостиком.
Сегодня с утра у Жорика сталось одно важное дело. Оно ему даже приснилось нынче ночью с отменным результатом – и он проснулся весёлый, довольный, как будто бы уже всё свершено.
– Ну, раз во сне удалось, то значит и наяву проверну.
Слегка побрызгав без мыла на лицо, а потом черканув пяток раз зубной щёткой туда-сюда, Жорик сделал вид в зеркале, что так и должно быть, что добрый молодец умылся. Он напряг бицепсы, улыбнулся себе, и радостно влез вялым торсом в грязноватую футболку.
Стирать тут было некому; иногда приходили к нему местные девчата, изредка бабы – но самые достойные из них быстренько пропадали, не дождавшись предложения руки, а особенно сердца; недостойные же хозяйничать здесь не желали – стирать, убирать да готовить – а больше интересовались рюмочкой водки и последующей развлекухой.
Бабы ведь они как? – да как и мужики – одним приспело выходить замуж, так что терпение вываливается из души вместе с мягким ломтем влюблённого сердца, а другие пока ещё слабо нагулялись и ждут новых потрясающих вечеринок.
– Бабы дуры, – всегда говорит Жорик своим дружкам, когда выпроваживает из своей жизни очередную пассию. Но это его язык болтает в горячке, потому как его хозяин сам ещё бестолков, словно сорняковый лопух средь семейного лона любви. Серьёзные девчата ему досаждают своими мечтами о детях, о доме – а ветреные девки тревожат его своей манкой распущенностью, и нету им веры.
– Эх, не на ком жениться, – то ли ёрничая, то ль всерьёз вздохнёт он иногда, трепля по загривку златокудрую пышнозадую девчонку; а на самом-то деле зрелых порядочных барышень он боится как огня – его ужасает мысль, что придётся отвечать ещё за кого-нибудь, кроме себя.