– В том, что вы любили, я не сомневаюсь, – серьезно и слегка задумчиво ответил Мещерский. – Меня интересует: обманывали ли вас столь жестоко, как Ларису?
– Странно… Вы вновь уверяете меня, что Лариса – жертва. А я в это не верю.
– Почему?
– Если она поехала с любимым, выбрала его, а не Карандышева и была по-настоящему счастлива, то в чем же ее жертва?
– Но это счастье быстро закончилось…
– А оно, мне кажется, не бывает продолжительным, тем более на всю жизнь.
– Что-то вы загрустили, – улыбнулся Мещерский. – А что если нам зайти во-о-н в то заведение, поужинать? Как вы на это смотрите?
Тамара посмотрела на двухэтажное здание с вывеской «Ресторан», на которое указал Мещерский, потом в его серые глаза и, словно решившись на серьезный шаг, задорно, с вызовом спросила:
– А вы не боитесь слухов, которые могут пойти после этого?
– Если всего бояться, то не стоит жить.
– Мы с вами одной крови, Иван Гаврилович, – рассмеялась Тамара. – Живем по принципу «Умирать, так с музыкой!»
– Живем однова, Тамара Николаевна, всякий раз заново, – подхватил шутку режиссер.
* * *
В этот ранний час народу в ресторане было немного. Они расположились за столиком возле окна. Вертлявый официант с напомаженными бриллиантином волосами подскочил к ним с карточкой меню. Мещерский сделал заказ и попросил у Тамары разрешения закурить.
– Конечно, курите. Ведь на то и ресторан.
– А вы завсегдатай? – лукаво поинтересовался Мещерский.
– Что вы! – смутилась Тамара. – Раза четыре была за всю жизнь. Из них трижды с коллективом, после премьеры.
– А четвертый раз – с другом? – выпуская струю папиросного дыма, допытывался он.
– А что? Это исключено? – кокетничала Тамара.
– Напротив. Закономерно. В вашем возрасте и с такой внешностью сам бог велел…
Официант поставил закуски и разлил по бокалам вино.
– Итак, за что первый тост? – поднял рюмку Мещерский.
– За «Бесприданницу»?
– Ну что вы! Я суеверен. Нет, за нее выпьем после премьеры. Предлагаю – за вас. Да-да, за вас, за ваше здоровье и процветание.
– Спасибо, – опять смутилась Тамара.
– Да за что? – рассмеялся Мещерский. – Ведь это первое, что приходит в голову любому, кто поднимает бокал. Впрочем, вру. Мне действительно приятно выпить за ваше здоровье. Ну, за вас?
Они выпили. Тамара слегка сморщилась и схватила вилку, чтобы побыстрее заесть терпкое вино, а Мещерский лишь затянулся папиросой.