В густых зарослях лопухов сидела на яйцах утка. Занятие это ей уже порядком надоело. И вот яичные скорлупки лопнули, из них выбрались наружу маленькие утята. Но одно яйцо, самое большое, оставалось целым, и бедная утка снова уселась на него, гадая, уж не индюшиное ли оно. Наконец вылупился и последний птенец. Он был большой и нескладный, но плавал, как оказалось, не хуже других, и утка решила, что это всё же её собственный сын, а вовсе не индюшонок.

На птичьем дворе нескладного утёнка невзлюбили и всё время осыпа`ли насмешками. В конце концов бедняжка не выдержал, перемахнул через изгородь и бежал, пока не очутился в болоте, где жили дикие утки. Два дня провёл он там, держась от них в стороне, а потом явились к нему два диких гусака и предложили стать вольной птицей и летать вместе с ними. Но вдруг прогремели выстрелы, и оба гусака замертво упали в камыши. Бедный утёнок был ни жив ни мёртв от страха. И тут перед ним появилась охотничья собака. Она приблизила к утёнку пасть, оскалила острые зубы и побежала дальше. «Ох, – перевёл дух утёнок. – Я так безобразен, что противен даже собаке!»

Пальба стихла к вечеру, и утёнок решился бежать. Дул сильный ветер, и утёнок едва мог двигаться. К ночи он добрался до ветхой избушки. Дверь висела криво, и утёнок сквозь щель проскользнул внутрь. Там жила старушка с котом и курицей. Сослепу она приняла гостя за утку и обрадовалась, что теперь у неё будут утиные яйца. Но прошло недели три, а яиц всё не было. Утёнок тихонько сидел в углу, нахохлившись. Вдруг вспомнились ему свежий воздух и солнышко. Он страшно захотел поплавать и сказал об этом курице, но та посоветовала ему выкинуть эти глупости из головы и лучше заняться делом – мурлыкать или нести яйца.
И утёнок, не найдя понимания, решил уйти прочь. Он плавал и нырял, но все вокруг по-прежнему презирали его за безобразие.