Эпоха действительно была бурной – число убийств в 1920-х, когда началась увлекательная работа Генриха, выросло на целых восемьдесят процентов>5по сравнению с предыдущим десятилетием, и все из-за сухого закона[2]. В течение тринадцати лет правительство запрещало алкоголь в надежде на снижение уровня преступности, однако в результате эта мера спровоцировала появление новых, более изощренных форм незаконной деятельности. Коррупция – где-то больше, где-то меньше – отравляла местную власть и полицейские участки. Судьи пользовались правом неприкосновенности, а большинством крупных городов управляли главы мафиозных кланов. Увеличение числа тяжких преступлений объяснялось еще и бедностью и безработицей. Многие американцы отчаянно нуждались в охране и защите. И на этом фоне постоянно рос список нераскрытых уголовных дел.
ФБР, на тот момент именовавшееся еще Бюро расследований>6, представляло собой группу недостаточно обученных офицеров, которые в основном занимались банковскими ограблениями. Местные органы правопорядка, ограниченные скудным финансированием и отсутствием должной подготовки, при расследовании преступлений пользовались методами, не менявшимися с викторианских времен. Первая государственная криминалистическая лаборатория появилась в стране лишь в 1932 году. Росло число ограблений банков, Америку лихорадило от убийств. Чаще всего жертвами преступников становились женщины, чья новообретенная независимость>7порождала у многих людей гнев и ярость.
Устаревшие методы борьбы с преступностью в 1920-х, вкупе с работой, строящейся скорее на интуиции и косвенных уликах, не приносили результатов. Полицейским приходилось противостоять более образованным преступникам – воры и убийцы знали химию, умели пользоваться оружием и прекрасно ориентировались в уголовном судопроизводстве. Служители закона сражались в меньшинстве и нередко уступали противнику в сообразительности.
«Следы ног – вот главный ключ к разгадке дела>8. К чему нам другие методы установления личности?» – заявил один из высокопоставленных полицейских того времени. В итоге вешали невинных, а бандиты разгуливали на свободе. Изощренные преступления 1920-х требовали сыщика особого типа – профессионала с чутьем оперативника в «поле», аналитическим умом криминалиста в лаборатории и умением толково разъяснять свои выводы широкой аудитории в зале суда. Эдвард Оскар Генрих стал первым в стране уникальным судебным экспертом – одним из величайших криминалистов Америки