– Дети, вы спите?
Ханс предостерегающе сжал руку Греты, а она взмолилась, чтобы в животе у нее не заурчало.
Да, это была мать, но что-то в ней изменилось за последнее время. Что-то странное появилось в ее взгляде, и она теперь иначе смотрела на Ханса и Грету. Грета помнила, что таким же взглядом мать смотрела на собаку, когда отец решил…
Силуэт исчез.
– Ханс? – прошептала Грета.
– Ш-ш-ш…
И вот – ее голос в темноте. Голос матери доносился из кухни:
– Мы так больше не протянем. У нас нет денег, и нам нечего есть.
– Знаю, – отозвался отец. – И что нам делать? Что же нам делать?
Он не ожидал ответа. Но ответ прозвучал:
– Мы больше не можем прокормить детей. – Слушая ее холодный голос, Грета думала о месяце, сияющем на небе. Холодном и остром, как отцовский топор. – Им придется самим о себе позаботиться.
– Самим позаботиться? Но…
– Утром мы поведем их в лес и скажем, чтобы они дожидались нас, пока мы за ними не вернемся.
– И… когда мы за ними вернемся?
Тишина. Только вой ветра за окном. И испуганный всхлип дровосека, когда он понял, о чем говорит жена.
– Н-нет. Мы не можем так поступить. Мы…
– Вырасти – значит научиться заботиться о себе, – возразила мать. – Так у них есть хоть какой-то шанс. Мы все окажемся на кладбище, если ничего не предпримем.
– Но они же еще дети. Наши дети, и мы…
– Так ты хочешь видеть, как они умирают с голоду? – слова сочились гневом. Словно это страшное решение исходило от него. А после – змеиное шипение: – И ты еще считаешь себя любящим отцом.
Снова молчание. Долгое.
– Ладно, – раздался его сдавленный голос. В нем звучали горечь и стыд. – Поступим, как ты сказала.
Грета на миг совсем позабыла про голод. Она так крепко стиснула руку брата, что костяшки пальцев побелели и засветились в темноте, слезы потекли у нее по щекам.
– Что же нам делать, Ханс? – всхлипывала она. – Они решили…
– Ш-ш-ш, – третий раз раздалось этой жуткой ночью, вонзающей в детей острые зубы голода и страха. – Я кое-что придумал.
Когда родители улеглись, Ханс выбрался из постели и выскользнул за дверь. Грета лежала в темноте, прислушиваясь: снаружи не доносилось ни звука, и ужасные мысли зашевелились у нее в голове. Неужели он сбежал? Бросил ее, воспользовавшись темнотой? Нет, Ханс не мог так поступить. Или мог? В ту минуту Грета уже даже представить себе не могла, на что способны люди.