Глава 3
Дородная румяная Катина принимала солнечные ванны перед кухней на скамеечке. Подол ее юбки был задран выше колен, крепкие ноги расставлены, верхние пуговки тугого корсажа расстегнуты. Я, желая убедиться, что передо мной именно Катина, стал старательно моргать в ее впечатляющее декольте, но меня остановил хохот пышной красавицы.
– Парень, у женщин имя над головой, а не поперек титек!
«Катина, повариха»
– Меня прислал сержант, сказал, что нужна помощь на кухне.
– И какая от тебя может быть помощь?
И тут меня повело и закачало так, что я от неожиданности упал. Лицом прямо в декольте моей собеседницы. Сконфузившись и пытаясь как можно быстрее встать, я вцепился в ее юбки, после чего очередная волна головокружения уже без пикантных приключений отправила меня носом в заходившую ходуном землю.
– Помощничек хоть куда, – сказала Катина.
– Простите… Мне просто нехорошо. Это землетрясение?
– Это тебе голову напекло, а, может, с голоду шатает. Вставай, накормлю в первый день неурочно.
Это меня, наверное, перевозят, запоздало сообразил я. Говорили же, что голова будет кружиться. То есть – заморозка прошла успешно! Я – жив! И меня снова повело, но в этот раз удалось устоять на ногах, ухватившись за косяк двери. Вообще хрупкий груз можно было бы везти и поаккуратнее.
– Наверное, мне пока не стоит есть. Может стать совсем нехорошо. Да я и не хочу есть.
– А по тебе не скажешь, что не хочешь – брюхо впалое, глаза голодные. Пошли, не тешь гордыню.
По залу тянулись длинные столы с узкими лавками. Ненадолго удалившись, Катина вернулась с доской, на которой исходила парком большая глиняная миска, прикрытая длинным ломтем черного хлеба, тут же в кружке мутного толстого стекла плескалось что-то желтое с горьким запахом.
Ел я всегда плохо. Сколько себя помню – еда была наказанием для меня и причиной постоянного беспокойства матери. Почти все на свете мне было нельзя, а остальное я часто не мог проглотить от отвращения. Недели, когда меня держали в стерильных боксах и кормили через капельницы (плюс немного воды с витаминами), были чуть менее ужасны из-за того, что тут хотя бы исчезала проклятая необходимость есть. Даже очень вкусные вещи типа мороженого были обманом – первая же ложка обращалась из манящего ледяного чуда – в тошнотворную приторную жижу во рту.