Поэтому я с привычным ужасом отдернулся от шлепнувшейся перед носом миски с кошмарной бурдой. Живот и так побаливал, а тут еще он громко, на всю кухню заурчал.
– Не хочешь есть? – усмехнулась Катина. – Смотри ложку не проглоти!
Рот наполнился слюной и , плохо соображая, что делаю, я вдруг схватил деревянную ложку и запихнул в рот добрый шмат овощей из бурды.
Вкус был… Не знаю, что это был за вкус. Я хотел только одного, чтобы он никогда не кончался. Мясо и подлива сплетались в божественную симфонию. Я вцепился в ломоть хлеба – тот призывно благоухал. Я старался кусать его не слишком жадно, боясь, что хлеб быстро кончится. Пиво в кружке было горьким, но мой новоприобретенный аппетит возрадовался и этой горечи, после которой аромат хлеба и мяса стал еще более притягательным.
– Неделю не ел, точно, – Катина с явным одобрением смотрела на стремительно пустеющую миску. – Думаешь, милый, я голода не признаю? Я же из Ледяных Игл родом, понимаешь?
Я не понимал, но на всякий случай кивнул.
– Три зимы осады. Дети лизали камни, потому что те были солеными от брызг моря. Дети тяжелее всего переносят голод – им же расти надо. Из шести сестер и братьев я выжила одна – уж не знаю почему, доставалось мне хлеба и рыбы не больше, чем прочим. Вот тогда я и поклялась, что никогда больше не буду голодать. Так что меня не проведешь, я всегда знаю взгляд голодного.
После еды разморило, но Катина растолкала меня и, вручив сомнительной чистоты тряпку, велела протереть столы от жира и прочих пятен. Занятие это, на мой взгляд, было совершенно безнадежное, ибо грязь въелась в доски намертво, придавая им даже особый почтенный лоск поверх немыслимых разводов от подлив и соусов.
Тем не менее я усердно тер пестрые доски и при этом собирал в кучу мысли.
Что у меня однозначно хорошего?
Я чувствую себя здоровым, полным сил и живым. Хотя и не очень привык пока к такому положению дел.
Я нахожусь в действительно великолепном мире и мне пока что все равно,что он ненастоящий.
Видимо, с моим телом все в порядке и ближайшее время ему ничего не угрожает. У нас все получилось.
Что у меня плохого
Я уже скучаю по родителям и по Динке. Даже когда я лежал в закрытых боксах, они мне ежедневно писали и звонили, если я мог отвечать. Сейчас я одинок, как никогда в жизни. И мне это, кажется, не очень нравится.