Я прятала страх и липкий ужас в намертво сжатых кулаках. Напряжение нарастало с такой силой, что руки на протяжении всей дороги не прекращали нервно дрожать.
Мне снились десятки устрашающих снов, но один из них отчетливо врезался в память…
Легкий летний ветерок слегка обдувал подол белоснежного платьица из приятного хлопка, а листья близстоящей яблони щекотали лицо. Все вокруг благоухало: воздух был насыщен приятным ароматом высаженных цветов, а солнечные лучи игриво пробегались по платью, волосам, рукам, плавно переходя на растительность под ногами.
Слух ласкал заливистый смех сестры, и я инстинктивно развернулась в ее сторону, обнаруживая ее совсем еще маленькой девочкой. На ней бесподобно сидело нежное платьице с дорогим кружевом, а на голове вместо привычной светло-русой косы был сооружен аккуратный высокий пучок, наподобие причесок знатных дам. Она уловила мой взгляд, и со звонким смехом продолжила бежать вперед, играючи прячась за белоснежные колоннады парадного крыльца имения. Ее хрупкие ручки едва касались белого камня, а платье свободно парило в воздухе в ответ на ее игривые виляния.
Я бежала вслед за ней через весь сад, ощущая, как губы расплывались в довольной улыбке, и едва добежала до ступенек крыльца, как массивные двери имения молниеносно отворились с очередным потоком ветра…
– Катька! – на задворках сознания раздался знакомый шепот. – Катька, просыпайся!
Нехотя распахнула глаза, столкнувшись с непроглядной тьмой вагона, отчего на мгновение сложилось впечатление, что я еще не до конца проснулась. Но внезапный гул железной двери с отворяемым замком быстро привели в чувство.
Так как мы с Анькой залезли в вагон в числе последних, то и выходить нам пришлось одними из первых. Я затаила дыхание, когда дверь железной клетки начала постепенно отворяться, заставляя окончательно проснуться своим громким ревом тех, кто еще находился во сне. Свет постепенно озарял беспроглядное пространство, заполоняя его свежим утренним воздухом.
Мы тут же поднялись на ноги, осторожно пятясь назад, заставляя последних буквально вжаться в холодные стены вагона. Но так как нас было очень много – мы с Анькой стояли практически у самой двери, не в силах физически сдвинуться с места. Никто не знал, чего ожидать, и страх был единственным ответом на неизвестность. Наконец, огромную увесистую дверь полноценно раздвинули в сторону, и еще пару минут мы с непривычки морщились от ядовитого солнечного света, бесцеремонно проникшего в железную клетку.