– Неужели?
– Это просто политика. Ничего больше. Не держите на меня зла.
Во взгляде мага – неверие, которое перерастает в гнев. Я мысленно ругаю себя за длинный язык. Ведь этот Гилберт ещё не сделал мне ничего плохого. Надо было расстаться с ним по-тихому. Только врага-мага мне не хватало. И так проблем столько, что за всю жизнь не разгребу.
Маг не двигается, а я обхожу его по широкой дуге. Взяв Нанетт за руку, проскальзываю в столовую. Запираю за нами тяжёлые двери. Сестра хлопает глазами и открывает рот словно рыба.
– Ты только что бросила Гилберта? – шепчет она, закрывая рот ладошкой. Я же опасливо смотрю в сторону длинного стола, который ломится от блюд. Отца ещё нет, зато две мои сестры уже заняли свои места: по правую и левую сторону от кресла Короля.
Старшая принцесса Катрин – темноволосая и строгая, словно могильный ворон. И вторая принцесса Лисия – язвительная и хитрая, как лиса в шкурке кролика. Обе поворачивают ко мне лица. Конечно, они всё слышали…
– Что-что она сделала? – вскидывает брови Катрин.
– Наша тихоня бросила своего мрачного мага? – удивляется Лисия. – Я думала, это любовь до гроба. Что вы не поделили? Не боишься, что он тебя проклянёт?
– Не посмеет, – говорю я, стараясь принять безразличный вид. Слуга отодвигает стул. Под всеобщие любопытные взгляды я занимаю своё место.
– Отец не одобрит, – бормочет Нанетт. – Он бы хотел породниться с архимагами. Зря ты так…
– Может, книжная тихоня желает, чтобы за ней побегали? – тонко улыбается хитроглазая Лисия. – Хочешь взять мага под узду? Поверь, такие, как Гилберт, долго страдать не будут, быстро найдут грелку для постели. Он видный жених.
– Раз так переживаешь, то иди сама грей ему кровать, – не выдерживаю я. – Он будет только рад!
Лисия подаётся ко мне, шепчет с ухмылкой:
– Ого! У паиньки прорезались зубки! Ты точно кролик? Больше похожа на…
Свою гадость Лисия сказать так и не успевает, потому что неожиданно двери столовой распахиваются, и в помещение входит Король Аштарии – Кост Розен Третий.
Седую голову отца венчает корона, лицо испещрено морщинами, движения грузные и скупые, а в прозрачных глазах тяжёлые думы о делах страны. Но как же я рада видеть его живым!
Мы все встаём и приветствуем отца, ждём, когда он займёт своё место и только после этого опускаемся на стулья. Слуги раскладывают кушанья по тарелкам. У меня же совершенно нет аппетита, я так волнуюсь, что жар приливает к щекам.