.
– А, знаемо. Колдуна можно, знать, и из могилы в могилу переложить, чтобы не шлялся по ночам, коров не доил, скотину не бил, а с бесями строже надо.
– И с опойцами: ни в коем разе нельзя на освященной земле хоронить, иначе бездождие и градобитие будет.
– Да знаю я: еще засуха и вымерзание озими по весне тогда случается и мор на людей или скот. Да, Григорий Иванович? – обратился за поддержкой к авторитету главаря, все так же пристально следящего за выражением моего лица.
– Суевер ты, Антип, – Григорий Иванович отошел на пару шагов назад, вытащил серебряный портсигар, открыл, задумчиво помял в пальцах папироску, положил ее обратно и спрятал портсигар. – Может не нечистый он, а лазутчик. Может же такое быть?
– Как же он в баню мимо нас мог пролезть, паскудина? – удивился Антип. – Ход туда только мимо нас, спрятаться там негде. Не через дымник7 же пролез?
– Логично, – Григорий Иванович слегка покачал головой. – Ты что думаешь, Аркадий?
– Сухаревские предупреждали, что место тут нечистое, – оглянувшись по сторонам, блеснул очочками анархист.
– И в Борислове и в Семенкове, и в Свинокривце так балакают, – поддержал Лукьян. – Кажут, переход8 тут, леший бродит.
– Не лешакайся! – строго прикрикнул Антип. – Накликаешь окаянного!
– Зря мы сюда пришли.
– Разговорчики в строю! – прикрикнул вожак.
– Я лично, как атеист и нигилист, в чертей и леших и бога не верю. А если бога нет, то все позволено, как писал покойный Федор Михайлович.
При этих словах Антип и Лукьян перекрестились.
– Но он, – Аркадий показал на меня, – может каким-нибудь марсианином оказаться.
– Голым? – приподнял бровь Григорий Иванович.
– Так в бане же, – резонно ответил Аркадий. – В бане все голые.
– Даже бабы, – хохотнул Антип.
– Так что от греха подальше, Григорий Иванович, я бы неизвестного этого того… – Аркадий выразительно замолчал и сделал рукой движение, будто сворачивая курице шею. – И так тут полная неразбериха, не пойми, кто за кого воюет, только марсиан нам и не хватало. Да даже и простых шпионов не надо – не ко времени.
– Антип, – принял решение главарь, – ослабь веревки, пусть голос подаст, тварюга.
Амбал зашел за столб, скрывшись из моего поля зрения. Палка во рту слегка ослабила давление на челюсти. Помотав головой, я сумел ее выплюнуть. Повиснув на веревках, она болталась в районе шеи.