– Ребят, хватит! – выпалил я. – Поигрались и хватит!
Аркадий и Григорий Иванович переглянулись, Лукьян прицелился в меня из трехлинейки.
– Брешет, бес, – Антип вновь вплыл в поле зрения, – блазнит9 окаянный, чтобы сгубить души христианские, – широко перекрестился, из нижнего положения вбив кулак мне под ребра слева.
Хорошо бил, паскуда!
– Больно же!!! – заорал я.
– Ничо, ничо, – громила шумно выдохнул, обдав меня чесночно-сивушным перегаром, – нас не соблазнишь, чертеняка. Сожжем тебя, ко всей твоей сатане. Сгоришь в геенне огненной! – снова перекрестился и так же умело зарядил мне под ребра.
Я обмяк в путах.
– Погоди, Антип, – предостерегающе сказал Григорий Иванович, – а то опять забьешь раньше времени.
– Их, нечистых, – упрямо помотал головой Антип, – просто так не забьешь.
– Мясо отобьет, – вдруг хихикнул непонятно чему Аркадий, – нежнее будет.
Меня замутило: не знаю от побоев или от осознания, что грязноволосый вовсе не шутит – такое сладострастное вожделение пополам с голодом во взгляде не подделаешь. Даже мировым звездам кино такое не под силу.
– Я в Бога верую, – лицо Антипа вытянулось, – и черта есть не стану. В крайнем случае, завтра кого-нибудь поймаем…
– Прикажу, – голос Григория Ивановича похолодел, – не только черта, но и говно будешь есть.
– Да я… – вскинулся Антип.
– Головка от х…! – отрезал Григорий Иванович. – Помолчи, думать мешаешь. Так ты кто? – это уже мне.
– Я Вова Маковкин, – всхлипнул я. – Отпустите меня!
– Мне про вову бабка Степанида сказывала, – подал голос Лукьян. – У них в деревне было такое: покойник к ней привязался и во сне снился, пужал по всякому и охальности разные казал. Мужа ее и сына старшего прибрал, пока не сладили с нечистым.
– Я же и говорю, нечистая, – обрадовался Антип. – Кончать его надо, а то стемнеет скоро.
– Вова говоришь… – задумчиво протянул Григорий Иванович, – … кончать надо… Антип, отрежь ему палец.
– Какой? – уточнил облом.
– Мне без разницы какой.
– Буд сделано-с, – масляная рожа Антипа расплылась в похабной улыбке, и он шагнул мне за спину.
Я сжался в испуге, а потом закричал от боли, обжегшей левую ладонь. После потери пальца все сомнения исчезли – это явно не розыгрыш. Я провалился в прошлое…
Антип подошел к главарю, показав мой мизинец:
– Во, задергался, значит, бесовская сила. Нечистые железа не любят, особливо анчутки. Хорошо бы еще сольцой присыпать, но жаль переводить на эту погань соль.