Тимошка тоже выучил ряд словечек, которые я не буду цитировать. Не знаю, где дети выцепляют эту лексику. Кажется, на лицо работа садиковского коллективного бессознательного, когда один услышал – весь детсад повторил.
В связи с этими событиями вспомнился эпизод из моего бурного детства, который мама без устали рассказывала все мои 39 лет, пока была жива.
Привели меня в детский сад в возрасте полутора-двух лет, облаченную, аки ангел, в кружавчатое белое платье. На макушке – гигантский бант, который будет со мной практически до пубертата. Мама с воспитателями смахивают слезы умиления, глядя на этого ребёнка. На этапе приёмки я рассказала стишок Агнии Барто, чем совсем растрогала нежных воспитательниц. Да, речь я освоила рано, в чем вы совсем скоро убедитесь.
К этапу выдачи меня обратно я уже успела хлебнуть сурового детсадовского опыта, чем не преминула поделиться с дорогой маменькой. Усевшись на траву и собирая в пятерню жалкие северные одуванчики, я невозмутимо игнорировала мамины призывы идти домой. Мама отошла на два метра, потом ещё на два, ожидая, что инстинкт следования сподвигнет меня поднять пухлую пятую точку. И вдруг услышала позади грозный малышовый окрик:
– Надька! Стой, с… ка!
Мама медленно обернулась и увидела свою разгневанную дочь, которая стояла посреди дороги, раскорячившись на кривых ногах, выкатив круглое пузо и уперев в него руки.
Бант, съехавший на бок, придавал хмурому толстощекому личику несколько блатной разнузданный вид. Для полноты образа не хватало лишь папироски в зубах.
Этого ли херувима с кудряшками, лепечущего стишки про Таню с мячиком, она сдавала по утру в сад?
– Надька… – снова открыло рот незнакомое существо, но мама подбежала, схватила на руки, чем прервала поток ругательств, собирающихся обрушиться на её голову.
– Сейчас домой пойдём, к папе, – заворковала мама.
– Мишка… – начала я.
– Ой, все! Ешь, – сунула мне мама булку.
– Жрать! – рявкнула я и принялась жевать булку.
Следующие полчаса мама наслаждались тишиной.
Мама.
У Тимошки есть кукла. Зовут Мама. Это мое Альтер эго, да. Про нас с Мамой можно снимать новый «Бойцовский клуб» по-женски.
Пока я варю кашу и мою посуду, эта вертихвостка, что на языке моей бабули звучало бы как «шалава», махнув на прощание хвостом, чешет в мини-юбке хлестать коктейли.