– Дэш, я вижу, ты уже познакомился с Ариэль. Правда же милая девушка? – она тепло улыбнулась сыну, а у меня от смущения, кажется, щеки порозовели.
– Ариэль, само очарование, – он произнес мое имя так, что от него словно пахнуло свежеиспеченным имбирным пряником, – и мы, оказывается, уже знакомы.
– Серьезно? Когда успели? – удивилась женщина.
– Имел несказанное удовольствие встретить ее недавно на кладбище, прямо в могиле нашей бабули, – вот черт! Сдал с потрохами!
– Ты хотел сказать у могилы? – поправила сына мать.
– Я сказал именно то, что хотел.
Пока Мария Владимировна переводила заинтригованный взгляд с Дэша на меня и обратно, на его правой руке повисла появившаяся словно из неоткуда ослепительно красивая, высокая брюнетка.
– Скучал, милый? – громко шепнула она ему на ухо и, никого не стесняясь, присосалась к его губам как пиявка.
Выписка из дневника Ариэль В.
Дорогой дневник, шел первый день диеты и уже назрел насущный вопрос.
Почему, когда другие люди перестают есть сладкое, они быстро худеют, у них улучшается здоровье, цвет кожи, вырастают крылья, открывается третий глаз.
А стоит мне перестать есть сладкое, я все такой же пухляш, который очень хочет сладкое?
Телефонный звонок раздался в полночь и застал меня за разглядыванием чистого листа. Держа в руках карандаш, я примерялась, с какой бы стороны к нему подступиться, и выплеснуть на белую бумагу все кипевшие внутри меня чувства.
Об этой технике я прочла несколько часов назад в одной из книг по психологии. Не очень в нее верила, но попытка – не пытка. Тем более, что рисовать я просто обожаю.
Кого-то другого я могла запросто проигнорировать, отключить звук и сделать вид, что не увидела вызов, но на экране высветилась Полькина рожица, а подруга – это святое.
– Итак, что я вчера пропустила? – бодрым для этого часа голосом поинтересовалась она.
– Как я в бешенстве покинула ваш вечер.
– Черт, все самое интересное мимо прошло! А ну рассказывай!
И я рассказала. Начала с того, как Дэш узнал во мне девушку с кладбища, а закончила появлением его мерзкой и бесстыжей подружки.
О том, что их поцелуй длился всего одну наносекунду, показавшуюся мне вечностью, я решила умолчать. И о том, какую горечь при этом испытала, тоже. До сих пор от воспоминаний сердце ноет, в горле ком стоит, и дышать становится тяжелее. И все это из-за мужчины, которого я даже не знаю, а видела от силы пару раз. Ненормальная реакция.