ть.
Он не спал, только думал, кто же накормит?
Если нет никого, то кто меня вспомнит?
Он глядел, начиналась весна, а для него втянулась зима.
Он остался один… Один навсегда…
Сирота…
11 дикабря 20005
Сигодня я начал стричь ногти и порезал палиц. я ни спицально просто ножници тупые попались. У миня потикла кровь. А няня сказала што я бесталковый. она кинула мне тряпку и сказала чтоб я сам убирал сваю Заражен ую кровь. Я сделал как она сказала и вытер за сабой.
Кагда пришла Лина я спраисл что такое ЗАРАЖенная кровь а она сказала что это кагда плахие клетки крови борются с хорошими. Я всё понял. Мама я савсем не глупый!
Я слышал как Лина ругается с няней изза миня. Она сказала чтобы та ни смела больше так никагда гаварить А та сказла что у ние свои дети и она думает о них. Она сказала что ни хочит заразиться сама и заразить дочку
Она называла Лину ВИТАЛИНА АНДРЕИВНА. Я записал сибе на первую страничку днивника и буду павтарять целый день чтобы выучитъ наизустъ
***
Этой ночью Влад навестил меня впервые. Я никогда не задумывался, почему ОНИ приходят. Но теперь понял: каждый из близких оставил яркий отпечаток в сознании, наследил в памяти. Переживания, эмоции, совместные проблемы и радости, тысячи слов, сказанных и несказанных друг другу, не могут умереть вместе с пустым телом. Нет, не душа! Нечто большее. Излучение неведомое науке, двадцать пятый кадр прожитого. Погибшие будут жить среди извилин, в воспоминаниях, пока тебе это важно. Закрой глаза, и услышишь шепот до дрожи знакомых голосов.
В полумраке умерли тени. Уличный фонарь моргнул, забился в конвульсиях и погас. В крайней вспышке блеснул наполненный влагой единственный глаз. Показалось? Нет. Юноша стоял боком, стесняясь своего изъяна. Мне стало жаль его, хоть я и зарекался сочувствовать мёртвым. На секунду чердак наполнился светом утреннего солнца, колонны, своды обрушились кубиками. Потолки и пол свернулись в рулоны, обнажая старые зеленые стены приюта. Возле одной из них на подранном линолеуме, по-турецки сложив ноги, сидит упитанный мальчишка. Сине-красный спортивный костюм износился. Парень взъерошил кудрявые черные волосы и оглушительно заржал. Он вновь что-то рассказывал, но я пропустил очередную историю. Хочется запомнить его таким, но пройдут годы, и образ щекастого мечтателя сотрется. Прошептал: