Тот, выдающийся поэт-актуалист, давший сам себе обозначенное имя, водил глазами где-то в подлобье, по-видимому, изыскивал там точную и обязательно чисто новаторскую поэтическую мысль, поэтому не заметил, а заодно не поддался постановлению девушки Ксении. Он о чём-то начал бегло беседовать со старшим товарищем по перу, обильно заросшим сединою, с фамилией Николошвили, хотя вовсе не похожим на классического грузина. Ни обликом, ни говором. В нём было скорее преобладание образца, лучше сказать, вологодского или костромского, чем кавказского. А в поэтических делах он стоял на последовательном традиционализме.
Инициативная пухленькая девушка, недавняя выпускница восточного факультета государственного университета, объявилась меж знаменательных персон впервые. Обычно, при знакомстве она именовала себя исключительно Ксенией. И её всегда, аж до покраснения возмущало, когда кто-либо называл её Ксюшей, хотя Ксениюшку вполне себе принимала. Так она представилась и здесь: Ксения. Однако, из-за того, что оказалась среди гостей самой новенькой, щеки её сами по себе создавали сочный румянец из-за почти небывалого сочетания неловкости совместно с восторгом. Она старалась освободиться от их перманентного вспыхивания, но ничего не получалось. А тут ещё совершенно блистательный поэт – сходу произвёл на неё дополнительное и неотвратимое впечатление, лишь добавляя огня.
Белобрысая дамочка, собирательница особ, ни с кем не схожих меж собой, а тем более, с массой человечества, поводила в воздухе востреньким подбородком и воскликнула моложавым голосом, выдающим неслабые вокальные способности:
– Все-все-все слышали Ксениюшку? Постановлено-застановлено.
Вышла некоторым образом немая сцена. А затем, ни в одну душу не смогла прийти умная мысль о возражении.
– Узнаём расписание и сходимся на вокзале у касс ровно за час до отхода поезда. О еде прошу не беспокоиться, сама всё приготовлю, – поставила точку атаманша.
Ксениюшка глянула на Дениса Геннадиевича, тот поймал её взгляд, улыбнулся, одобрительно кивнул головой, и румянец её щёк, создав кульминацию яркости, немедля сошёл на нет.
3. По домам
Наши мужики, тем часом, уже успели добрести до развилки нескольких путей, ведущих прямо, налево, направо. Первый путь, почти невидимый, чуть изгибаясь, ровненько уводит в Муркаву. Второй, слегка утоптанный, отвиливает влево и далее низком – в Римки. Третий, наиболее заметный, отклоняется вправо и вверх – в Пригопку. Мужики звонко зыкнули, шибанули наотмашь друг друга по шершавым ладоням, едва их задев, и чуть было не свалились в противоположные канавки, поддаваясь действию одного из законов Ньютона. И – без оглядки разошлись неуверенной походкой по домам, с целью отдохнуть. По устоявшемуся обычаю.