Однажды в очередной день рождения отца, – а отец мой родился 30 июля, и этот день тогда выпал на воскресенье по календарю, – мы ожидали много родственников и друзей, которые начали съезжаться в наш дом к обеду. Приехало несколько подруг матери по работе в торговле со своими мужьями, женихами и любовниками, приехали две родные сестры матери со своими мужьями и детьми, словом, собралась большая компания. Только со стороны отца из родни никто не приехал, потому что все его родственники жили в других городах. Я был рад тому, что приехали мои двоюродные братья, которые были чуть постарше меня, но игривые и весёлые необычайно, и я всегда рад был их редким приездам. Тотчас мы три двоюродных брата направились во двор, где решили поиграть в прятки. Половина огорода у нас по традиции была засеяна картофелем (в то время на окраине города это никого не удивляло), что нам детям позволяло хорошо прятаться в уже высокую к тому времени ботву. Первым водящим пришлось быть мне, и я через несколько секунд пошёл на поиски спрятавшихся братьев. Я обошёл весь двор и заглянул в уличный деревянный туалет, потом заглянул в сарай с углем и дровами, но братьев нигде не обнаружил. Оставалось единственное непроверенное место – обширный огород, где росла картошка, а на грядках – клубника и всевозможная зелень, и это на площади в десять соток. Ещё я заглянул за несколько больших деревянных пивных бочек с водой для полива огурцов и помидоров, но и там никого не оказалось. Со двора я через калитку ушёл на картофельное поле и начал там поиски вдоль забора, но одновременно посматривал на посаженный картофель, стараясь определить, не колышется ли где ботва от притаившихся братьев. В это время в доме уже начали праздновать именины отца и женщины после первых рюмок спиртного под холодные закуски начали выходить группками на улицу покурить и сходить в уличный туалет. В начале шестидесятых годов курило очень много женщин, и часто они курили папиросы, как мужчины. Папиросы «Казбек», «Любительские» и дорогие «Тройка» попадались мне часто на веранде в нашем доме. Тогда мне казалось, что курящих женщин было значительно больше, чем нынче, а в торговле и вовсе мало кто из женщин не курил.
Остановившись у забора, я заметил, что картофельная ботва с тыльной стороны деревянного туалета зашевелилась. Нагнувшись, я бесшумно подкрался к туалету и увидел, что самый старший из двоюродных братьев Андрей, сын старшей сестры моей матери тёти Клавы, прижимал указательный палец к губам и призывал меня тем самым не шуметь. Затем Андрей махнул мне рукой, чтобы я нагнулся к нему на траве. Он с интересом смотрел в маленькую дырочку нашего деревянного туалета, которая образовалась из-за выдавленного Андреем сучка в высохшей доске. По всей видимости, он это проделывал не первый раз. Очевидно там, где жила семья тёти Клавы, Андрей это перенял у своих друзей по двору, а жили они в деревянных бараках, где жильцы тоже пользовались уличными деревянными туалетами. Вход в наш туалет находился со стороны двора, а двор от огорода отделялся забором, поэтому тот, кто входил в туалет справить нужду, не мог видеть тех, кто подглядывал с обратной стороны туалета в отверстие в стене. Андрей отстранился от дырочки в доске и предоставил мне возможность посмотреть. Я глянул и опешил: перед моим глазом возникла огромная голая задница молодой подруги моей матери по торговле тёти Руфы. Я не мог оторвать свой глаз от этой завораживающей картины. Когда молодая женщины справила нужду, то это не оттолкнуло меня от туалета, а напротив, я почувствовал у себя щекотливое возбуждение в промежности, несмотря на то, что по возрасту мне было только семь лет. Братья Андрей и Антон нетерпеливо толкали меня в спину и просили беззвучно дать и им тоже посмотреть.