Естественно, младший Тредуэлл познакомил меня с университетом. Я слушал все его пояснения и работал день и ночь, ограничивая сон и физические упражнения. Через три месяца я бегло и правильно говорил по-немецки и прочел Лессинга, Шиллера, «Книгу песен» Гейне и несколько романов, прежде всего «Должен и должен»[13] Густава Фрейтага.
Но я мало что получил от университетских лекций. Я прослушал стандартный набор лекций по греческому глаголу. Попытался слушать лекции по санскриту, но не знал ни слова на этом языке, и лекции профессора оказались для меня темным лесом.
Мое пребывание в университете постоянно напоминало опыт Гейне. Он рассказывал, как слушал лекции по всеобщей истории, но после трех лет усердного посещения отказался от них, так как профессор всё ещё не дошёл до времени Сесостриса[14].
Куно Фишер[15] был в то время, пожалуй, самым популярным профессором в Гейдельберге. Он объявил о цикле лекций по произведениям и философии Шекспира и Гете. На первой же лекции аудитория была переполнена не только студентами, но и уважаемыми дамами и господами из города. У Фишера было лицо, как у бульдога, нос его был разбит на дуэли, что увеличивало сходство.
Профессор начал с того, что назвал Шекспира и Гете цветами-близнецами германской расы. Я всё ещё был слишком англичанином, чтобы счесть эту фразу почти богохульством, поэтому громко зашаркал ногами в знак неодобрения или несогласия.
Фишер остановился в крайнем удивлении. Как он признался мне впоследствии, подобное с ним случилось впервые в жизни. Затем, явно сдерживая себя, он сказал:
– Если господин, который так решительно не согласен со мной, подождет, пока я закончу, я попрошу его изложить причину его возмущения.
В зале раздались аплодисменты, и мужчины, находившиеся по соседству, сердито уставились на меня.
Фишер продолжал утверждать, что «само имя Шекспира показывает его тевтонское происхождение, что он был таким же немцем, как Гете».
Я улыбнулся про себя, но не мог отрицать, что остальная часть лекции была интересной, хотя профессор почти не пытался понять ни того гения, ни другого. В конце он сравнил их образование и поздравил своих слушателей с тем фактом, что Гете пользовался гораздо более широкими возможностями для получения образования и блестяще использовал их.
Публика восторженно аплодировала.