– Кто твои родители?
В полном оцепенении, мальчишка, по-видимому, не сразу понял, о чем я его спрашиваю.
– Ты что, немой?
Тот покачал головой и зашептал пересохшими губами:
– Я… У… У меня… Я сирота, сэр…
– Откуда ты?
– Из графства Эно, сэр.
– Ты понимаешь, что тебя поймали с поличным, и ты заслуживаешь наказания?
– Да, сэр… – тихо прошептал воришка.
Вокруг захлопали в ладоши, словно на выступлении бродячего цирка. Толпа выжидала. А я держал в руке меч и смотрел на этого несчастного, еще не успевшего и пожить толком, оборванца. Мне пошел девятнадцатый год, я зрелый мужчина. На войне убивал врагов легко, с радостью, не боясь смерти и делая это во славу короля. Но в этот момент мне было трудно взять и сделать калекой мальчишку, еще совсем ребенка… Если еще выживет после этого, конечно. Красть он уже не сможет… Помрет где-нибудь на улице от голода или его раздерут на части и съедят бродячие городские собаки. А может, и не только собаки…
Я вложил меч обратно в ножны и, крепко прихватив мальчишку, поволок за собой через площадь, в тихий узкий переулок. Толпа позади заворчала и разочарованно стала расходиться. Там я поставил его рядом, крепко держа за плечи.
– Как тебя зовут?
– Жак…
– Скажи мне, Жак. Ты хочешь всю жизнь быть вором и закончить свою жизнь на виселице?
Обалдевший подросток посмотрел на меня изумленными глазами и вдруг уронил голову на грудь и заплакал. Обескураженный, я все же быстро пришел в себя и, держа его за шиворот, сказал:
– Послушай… Я окажу тебе большую честь. Большую, чем ты заслуживаешь. Но мне кажется, что твое сердце еще можно изменить в лучшую сторону и посеять в него чистые семена верности и чести. Будешь ли ты мне служить, как своему Господину, сможешь ли быть преданным слугой? Если ты не чувствуешь в своей душе позыва жить честно, лучше скажи сразу, и я просто отпущу тебя. Но если согласишься, а потом предашь меня или обворуешь… Я найду тебя, где бы ты ни спрятался. Найду и сварю в кипятке заживо!
Я изобразил самое свирепое лицо, какое смог.
Жак снова упал на колени, но теперь он обхватил руками мои сапоги.
– Господин! Господин, сжальтесь! Не сомневайтесь! Возьмите меня с собой! Я много не съем, я быстро бегаю. Я шустрый. Вот увидите!
– Тогда идем, – снисходительно произнес я. – Идем в церковь. Хотя нет…
Мы остановились, и я вынул из-под кольчуги и нижней рубахи нательный крест с привязанным к нему маленьким мешочком.