Я отрицательно помотала головой.
– Тот, кто слухи не распускает, их и не слушает, а потому и не знает, что про него говорят. И спит спокойно. А не спится тем, кто все время трясется – ах, а что они обо мне сказали?! А что они обо мне подумали? Это так ужасно – зависеть от чужого мнения!
– Анна Каренина тоже все время беспокоилась, что же теперь скажут Долли и Кити? – вспомнила я недавно прочитанную книгу.
– Она чувствовала свою вину, вот и беспокоилась, – ответила Мухаббат. – Поэтому жить лучше с чистой совестью, тогда и не придется зависеть от чужого мнения, – и она своенравно вздернула голову – прямо как ахалтекинка Арезу из конюшни Рухи, на которой я каталась в Душан-Таппе.
Нашу с Мухобойкой идиллию разрушила Светлана Александровна, возобновившая занятия. Времени торчать на лавочке у меня почти не стало: учительница завалила нас с Серегой домашними заданиями. Но все равно иногда я улучала момент и выходила поболтать с Мухобойкой. Но и она со временем стала сидеть в патио с книгой гораздо реже. Я подумала, что у нее появились настоящие – взрослые – подруги.
К началу марта мы со Светланой Александровной прописали все контрольные по русскому языку по «дидактичке» 4-го класса и перешли на программу пятого. По маминой просьбе бабушка срочно нашла и выслала нам учебники за пятый класс. По русскому и литературе мы значительно опережали программу, зато математика так и осталась у меня на уровне второклашки.
А на банкете по случаю Восьмого марта случилось невиданное – наш раис не ушел после концерта домой, остался на танцы, да еще и полночи танцевал! И не с кем-нибудь, а с Мухобойкой! Несмотря на веселящую шипучку, в воздухе висело напряжение, которое заметили даже самые мелкие – СахАр, Вовка-Бародар и Тапоня.
– Тетки шипят как змеи! – вдруг заметил СахАр.
Разумеется, никакой аллегории шестилетний Сашка не подразумевал, просто со всей детской непосредственностью озвучил то, что слышал. Вокруг его мамы, рядом с которой он сидел, сгрудились дамы и шептались так интенсивно, что от их части стола исходило такое громкое шипение, будто там клубились змеи. Тетя Вера, Сашко-Сережкина мама в шипении участия не принимала, но из клубка вырваться не могла. На одной руке у нее висел СахАр, а на другой – Максова мама тетя Инна.
Наши папы – Сережко-Сашкин, Максов, Вовкин, Тапонин и мой – увлеченно играли в углу зала в бильярд. Свои цветные стаканчики они расположили рядом и на танцплощадку даже не оборачивались.