Второй рабочий хлопнул себя по левой ноге.
– Больница наша рядом с новостройками стояла на выезде. На нее гранд удалось выбить для развивающегося города, жители радовались. Здание новое и красивое. Я после операции лежал и двигаться не мог, нога к гирькам привязана, чтобы кости ровно срастались. Семьи у меня нет, и ухаживать дома некому, потому оставался в стационаре под наблюдением врачей. И пока я лечился, в одну ночь наш склад сгорел. Как потом разбирательство постановило – непредумышленный поджог, якобы кто-то по халатности бросил спичку недалеко от строений. Но я знаю, что это не так, поджог еще какой предумышленный. Владельцы складов лес продавали скупщикам не по договору, а когда государство с них стребовало древесину, так уж отдавать нечего было. Я собственными руками помогал им этот лес сплавлять… Тогда ж ничего не знали еще, я не виновен. Эти идиоты ничего лучше не придумали, как устроить пожар, чтобы от всех обязательств избавиться и страховую выплату получить. Не догадывались они, что вместе со складом полгорода сгорит. Дождей тогда не выпадало пару месяцев, сухостой стоял, по траве огонь распространился. Пожар в больницу не добрался из-за того, что она далеко. Помню только, как все плакали. Из других палат все приходили люди в мою, потому что в той комнате, где я лежал, окна выходили на огонь. Пациенты, санитарки, медсестры, врачи – все люди подходили к окнам и плакали. Одни уходили, другие решались подойти. Я же ничего не видел, двигаться нельзя, прикованным к кровати остался. И как я благодарен провидению, что оно меня лежачим в тот день сделало! Не стоит такое видеть человеку. Я бы, не будь привязанным, по любопытству не удержался. А впрочем, кто знает? Потом, потом состоялся суд – некоторые говорили, что этот склад подожгли сами хозяева, чтобы скрыть, что лес весь скраден, но кто разберется, из-за чего на самом деле вспыхнуло… Улики в пожаре уничтожены. После этого городу много денег выделили, но под шумок переформировали в деревню. Нас всех со склада сократили, предложили подождать, когда его отстроят заново, но я не захотел. Меня в городе ничего не держало, я и уехал. Как здесь очутился не помню, я тогда мало думал, но на жизнь не жалуюсь, через труд все выправляется.
Второй рабочий умолк и задумался. Первый во время исповеди молчал, но теперь решил прервать тишину.