«Словно мальчишка… Надо взять себя в руки. Маленькая, а смотрит словно королева. Ничего себе жёнушка будет, скорее удивился, чем огорчился он. До чего ж серьёзная…»
Ему сделалось весело – он и сам не заметил, как принял решение. Груз последних дней спал, на сердце Ивана стало легко …
А возле повозки повисло неловкое молчание. Дед Матвей с хитрой усмешкой смотрел на девчат.
– Что примолкли, обломята! Марш за дровами, а то Федор разозлится.
– Надь, ты обиделась? – лукаво потупилась Нюра, видя, как огорчилась подруга. – Я так хотела, чтобы вы встретились. Вон как хорошо вышло. Правда? Теперь тебе не страшно? Ну, Надь – обняла она подругу за плечи и прижала к себе. – Он так на тебя смотрел, как заворожённый. Сразу видно, ты ему очень понравилась.
– Ладно, Нюра, не переживай, – Надя погладила её по руке. – Хорошая ты, дай бог счастья. Всё правильно сделала.
Они вновь встретились у перехода через низину. Дед, сидя на дровах, правил лошадьми, отец шагал, придерживая воз с одной стороны, девчата – с другой.
Иван отстранил их, уверенно помог перевезти воз. Перекинулся с отцом словами. Отец покосился на сурово глянувшую в их сторону дочь, укорно покачал головой.
Но Надюше не хотелось улыбаться и делать довольный вид, даже ради отца.
Иван ей нравился, но замуж по-прежнему не хотелось. Ей не хотелось становиться взрослой. Терпеть в доме присутствие чужого мужчины, спать с ним в одной постели и угождать. Да и детей, как Нюра, она не особенно желала. Хорошо, если вырастут добрыми людьми, а если пьяницами или лодырями, а пуще того злыднями? Нет, пусть это её минет. Уж если придется сделать то, что велит отец, так пусть и терпит её недовольство. Будь на то её воля, ушла бы в лес и жила на кордоне, как лесник, – и ничего ей боле не надо.
…Сваты появились через неделю. Надюша почти смирилась с мыслью о замужестве. Она делала, как велела матушка: подносила чарку водки, кланялась, благодарила. Мать с жалостью смотрела на дочь, но всё ж была довольна. Лишь Ольга, виновато потупившись, при любом подвернувшемся случае ласково гладила Надю по плечу и шептала:
«Спаси тебя, Господи».
– Хоронят меня, что ли? – досадовала Надя. – Или рады, что избавляются…
Тёмными зимними вечерами они станут ткать холсты и полотно, готовиться к свадьбе. Солить и коптить мясо, варить крепкий самогон.