Мысль Курчевского была проста как мычание. Зачем мучаться сложными расчётами классической артиллерии? Чтобы создать мощную и лёгкую пушку нужна команда великолепных конструкторов и технологов. Да и то гарантии успеха нет. Сплошь и рядом опытные образцы орудий ведут себя совсем не так, как задумано.
Чего мудрить? Берём любую пушку, хоть полевую, хоть корабельную, хоть на танке. Отпиливаем казённую часть и привариваем сзади воронку сопла. Вуаля, вместо унылого классического орудия получаем блистательную динамореактивную машинку.
Засовываем туда снаряд в матерчатой гильзе, которая по мысли гениев должна была целиком сгорать при выстреле. И бабахаем как из базуки или гораздо более привычного нам гранатомёта РПГ-7.
Недостатки такой схемы мог на пальцах перечислить любой толковый артиллерист или конструктор артиллерийских систем. Но Курчевский пользовался всецелой поддержкой маршала Тухачевского и гигантские казённые деньги ухали на динамореактивные схемы. Вместо пушек, необходимых армии как воздух.
Как раз про одно из таких испытаний рассказывал маршал Голованов. Попутно восхитившись личной храбростью вождя. Который, едва не погибнув на испытаниях, повёл себя вполне по-мужски.
Голованов рассказывал, что перед Великой Отечественной работал в ведомстве Орджоникидзе. Поехали на полигон на большие испытания нового шедевра мэтра Курчевского.
На этот раз, по сути, ручного гранатомёта. Голованов называет эту штуковину пушкой, из которой можно стрелять на плече. Та самая базука.
На испытания приехали члены Политбюро во главе со Сталиным. Первый выстрел из чудо-оружия и вполне ожидаемый результат. Снаряд потерял устойчивость, закувыркался и полетел прямо в комиссию Политбюро.
Собрались не тургеневские барышни, потому залегли всеми и никто не пострадал. Комиссия возмутилась и потребовала на этом испытания прекратить.
Но товарищ Сталин поднялся, отряхнулся как следует и сказал:
– Давайте пробовать ещё, товарищи. От ошибок никто не застрахован.
Второй выстрел вышел лучше и комиссия дала поручение продолжить доработки динамореактивной схемы. Никакой речи о немедленных репрессиях изобретателям, едва не угробившим снарядом половину Политбюро, даже не шло.
Кстати, личная судьба Курчевского, приведшая того к приговору и стенке, тоже была связана вовсе не с той осечкой на глазах Сталина. Просто надо напомнить, что впервые за растрату казённых средств на заведомо нерабочие проекты Курчевский присел ещё в двадцать четвёртом году.