– Выйди, – велит он, и женщина тут же ретируется. – Ты не вышла на завтрак, потому что? – выгибает брови в ожидании от меня ответа.
– Потому что я спала, – лгу ему.
– Плохо себя чувствуешь?
Если бы не знала, какой он бездушный, подумала бы, что переживает.
– Нет, все хорошо, – стараюсь не смотреть на мужчину, но это сложно, когда все его внимание приковано ко мне. Я уже привыкла к его высокомерности в холодном взгляде и, наверное, если бы мне не открыли глаза, до сих пор была бы без ума от этого мужчины. Потому что это будоражит, когда рядом такой мужчина, похожий на бога. Отступаю, когда Калинин идет на меня, но натыкаюсь на тумбу.
– Не нужно меня бояться.
– Правда?! – вдруг взрываюсь я. Не знаю, что на меня находит. Наверное, я устала бояться. – Ты держишь меня в этом доме под охраной, ты шантажируешь меня, а вчера чуть не изнасиловал…
– Не нужно утрировать, Елизавета, – ставит руки на тумбу, прижимая меня к ней. А мне не хватает воздуха от его близости. – Эта правда только в твоей голове ужасна. На самом деле… – не договаривает, наклоняется, глубоко вдыхая мой запах. А я снова впадаю в ступор, начиная часто дышать. – Расслабься, – шепчет куда-то в волосы. – Если нельзя избежать насилия, нужно расслабиться и получать удовольствие, – вкрадчиво проговаривает мне в ухо, посылая тысячи мурашек по моей коже.
– Не надо, – опускаю ладони на его грудь, пытаясь оттолкнуть. Сегодня он не так резок и груб, но я боюсь.
Боюсь проиграть.
– Тихо, – перехватывает мои ладони, сжимает запястья и заводит за спину. Дверь в кухню вновь открывается. Я не вижу, кто это, но внутри меня загорается надежда, что сейчас Роман отступит. – Вон, я сказал! – рычит Калинин, даже не обернувшись. И нас вновь оставляют одних. Никогда не видела его таким. Не знаю, как назвать это состояние. Дыхание мужчины становится глубоким, голос агрессивным и хриплым, от Романа даже пахнет насыщеннее, чем-то очень мужским. Нет, мне не противно. Мне… мне страшно превратиться в его игрушку.
– Роман, пожалуйста, – всхлипываю я. Одной рукой он перехватывает мои запястья за спиной, а второй захватывает подбородок и впивается в губы. Не отвечаю, но ему это и не нужно, он все берет сам. Жадно целует, с напором. Вынуждая меня распахнуть губы и впустить его настойчивый язык. Держит крепко и насилует мои губы. Да, именно насилует, потому что мне все трудней и трудней сопротивляться.