В этом и объяснение, почему картина, признанная народом, полюбившаяся ему, не была признана на официальном уровне: авторы при советской власти так и не удостоились ни званий, ни наград. Картина не вписывалась в общепринятый идеологический формат. И герой, красноармеец Сухов, был вольноотпущенником, без государя в голове. И государство оказалось без идеологической крыши, без вождя над ним. Над ним и рядом с ним был только неизвестно откуда взявшийся долг.
В финале Сухов снова в пути. Позади – пустыня с бандитскими разборками, впереди мерцает родной дом.
Пока он в пути, он сам себе – Государь.
На перепутье осталось Государство.
Велик у этого безличного, но всесильного субъекта соблазн возвыситься над индивидом, над законом, над природой, сотворить из себя кумира, сделать себя объектом поклонения миллионов и счесть себя истиной в последней инстанции, что, собственно, и произошло с Советским Союзом.
Одним из краеугольных камней в его основании стал миф о той далекой, о Гражданской, с ее командирами и комиссарами в кожанках и в пыльных шлемах.
Этот краеугольный камень, как стало понятно по ходу истории, оказался камнем преткновения (не первым и не последним) для Марютки, Клавдии Вавиловой, Тани Теткиной, Ивана Сухова и, наконец, для Елизаветы Уваровой.
***
Автор слагает с себя ответственность за развязку этой главы о приключениях Человечности.
Следующая остановка – на станции «Коммуна» (в смысле «Большой террор»).
Испытание коллективизацией
«Старое и новое» (1929 г.). Режиссер Сергей Эйзенштейн
«Земля» (1930 г.). Режиссер Александр Довженко
«Понятая ошибка» (1931 г.) Режиссеры Иван Пырьев, Владимир Штраус
«Счастье» (1934 г.). Режиссер Александр Медведкин
«Бежин луг» (1935 г.). Режиссер Сергей Эйзенштейн
«Партийный билет» (1936 г.). Режиссер Иван Пырьев
«Да здравствует Мексика!» (1932 г.). Режиссер Сергей Эйзенштейн
Большой террор, пик которого пришелся на 1937 год, сильнее всех войн, вместе взятых, травмировал человечность советского гражданина. В сущности, тогдашняя репрессивная страда стала продолжением Гражданской войны. Только линия фронта оказалась причудливо извилистой и неочевидной при взгляде со стороны. Внутрипартийные перепалки закончились победой большевистской секты. В стране утвердился режим, который можно было охарактеризовать как идеократический, трансформировавшийся затем в мифократию и подчинивший себе большую часть населения Страны Советов.