– Что ж, это уже что-то. Но я хотела бы знать больше об отце, а не о Давиде. Вы часто приходили к нам в дом на озере. Помните? Играли с отцом в бильярд и гуляли по лесу, обсуждая планы на будущее. Совместное будущее. Вы хорошо знали моего отца. У меня больше никого не осталось, кому бы я могла доверять. А мне очень хочется иметь друга, который мог бы поговорить со мной обо всем.
– Я знал Ростислава, но не так хорошо, как его знал твой дядя.
– Он не расскажет. На любые вопросы о нем, Давид увиливает. Находит причины и отговорки. Нелепые и глупые отговорки. Он мог бы просто соврать… Впрочем, он это и делает. Я не верю ни единому его слову и ненавижу еще сильней. И когда я узнала о том, что вы здесь, то решила встретиться и поговорить. Мне нужно знать: есть ли что-то, чего я не знаю, но должна узнать, – спокойно проговорила Мира.
– Иногда, лучше не знать ничего, что может причинить сильную боль. И продолжать жить, думая о счастливом будущем.
– Уверена, вы так и делаете. Но я не могу не думать об этом. И виню себя каждый день. Если бы я тогда попросила его остаться со мной, он бы остался? Он бы не уехал? И ничего бы этого не произошло? – задает она вопросы.
– Ты не виновата в том, что случилось, – произнес Степан, коснувшись ее руки.
– Тогда, кто виноват? Я хочу знать. Намекните.
Мужчина молчал, уставившись в ее глаза. Затем тяжело вздохнул и потянулся к карману брюк.
– Это, – Степан достал фото из бумажника и протянул девушке, – то, с чем не могу смириться я уже долгое время.
Мира взяла фотографию и всмотрелась в лицо мужчины, изображенного на снимке.
– Последний раз я видел его, когда ему было четырнадцать лет. Сорванец всегда попадал в неприятности и получал подзатыльники, – ухмыльнулся Степан. – Сейчас он живет в другой стране вместе с матерью. Я не был рядом, когда должен был быть, – он говорил так, словно погружался в воспоминания и, казалось, вот-вот заплачет.
– Что случилось?
– Много чего. В другой ситуации, я поступил бы иначе. Бросил бы все и рискнул, но… – тут он замялся, а затем выдохнул: – Так было нужно.
– Я не понимаю. Кем нужно? Для кого? – на этот вопрос мужчина промолчал, и Мира задала другой вопрос: – Сколько уже прошло?
– Шестнадцать лет.
– Это очень много.
– Дамир, мой близкий друг и доверенное лицо, изредка сообщает мне все, что происходит с ним, – чувствовалась дрожь в его голосе. Он сглотнул, а затем продолжил: – Я просто хотел их защитить.