Она сидела рядом со Степановой за первой партой, но с таким отстранённым видом, словно задание учителя её нисколько не интересовало. И именно в тот момент, когда он её разглядывал, она, словно почувствовав, обернулась. Их глаза на короткое время встретились. В её взгляде читалась гулкая обида и боль, обращенная явно к нему.
Проклятье!
Он с Назаровой расстался уже очень давно и, откровенно говоря, никогда не считал их отношения настоящими. Они встречались, да! Но их встречи ограничивались лишь страстными поцелуями и «свиданиями» в постели.
Он никогда не водил её в ресторан, не дарил цветов или подарков, не обещал звезд с неба, вообще ничего! Он к ней ничего не чувствовал кроме как симпатии и вполне естественного физического влечения. Но ему было с ней удобно, потому эти отношения продлились чуть дольше, чем со всеми остальными. С ней было весело и легко. Она не докучала не нужными вопросами и ничего не требовала.
Сейчас же глядя на неё вот так, он впервые испытал к ней чувства, но не сожаления, а жалость. И тут же сморщился, опустив взгляд назад в тетрадь. Жалость – это последнее, что любому нормальному человеку хотелось бы к себе вызвать.
Вероника тем временем поёрзала на стуле, решая очередную задачу, и случайно зацепила его, когда закидывала одну ногу на ногу. Это невинное движение вновь приковало его взгляд к ней.
Край её юбки из-за этого приподнялся немного выше, обнажая большую часть её бедра. Семён сразу вспомнил, как однажды ему уже доводилось видеть такое. А затем по телу словно пронеслась убийственная волна электрического тока, поражая особо чувствительные участки его тела.
– Ты отвлекаешь меня, Лаврова, – произнес он достаточно сухо и вероятно уж слишком неожиданно, отчего она перевела на него недоумевающий взгляд.
Семён усмехнулся, записывая вторую задачу. Она не ответила, лишь откинулась на спинку стула и продолжала смотреть. Наверно потому, что уже всё решила.
– Я думала, ты не хочешь афишировать наши с тобой отношения,– послышался её вкрадчивый голос спустя время.– Кто говорил: «…признавать девушку публично своей, означает лишь проявление слабости»?! – парировала она.
Она явно пыталась подражать ему, озвучивая последнюю фразу, но вышло смешно. Он улыбнулся.
– Верно, – шепнул он, наклоняясь ближе. На его губах расплылась дразнящая улыбка, – но я ведь тебе говорил, что ты уникальная, Лаврова? Мне хочется кричать на весь мир, что ты моя…