Друг перемахнул невысокий плетень, будто и не заметив преграды, и подошёл к Врану:
– Отец велел?
– Нет, я сам решил развлечься, блин! Дай, думаю, по табуретке постучу с утра пораньше и перед обедом. Чтоб аппетит был!
Антон шмыгнул носом:
– Да ладно тебе. Не залупайся. Помочь?
– Сам…
– А на речку как же? Договаривались ведь. И Милка уже ждёт, я спрашивал. И дядька решил с нами пойти.
Вран так и замер с приподнятым молотком в руке. Мила – это отлично. А ещё лучше Антошкин дядя, третий день как приехал, а уже сколько всего рассказал! Интересная у них, наёмников, жизнь, не то, что здесь в Излучье. Пусть даже половину придумал – про мутантов там, про пузыри летающие, – а всё равно. Круто живут где-то там, за Полосой.
Не чета сонной лесной деревеньке.
Антоха так и стоял над ним, улыбался. Потом присел рядом, потеснив на чурбаке Врана, забрал молоток и гвозди. Всё молча, не переставая скалиться. Несколькими точными ударами вогнал короткие кованые железки в ножки с боков, намертво сцепив распорки. Поставил на ножки, положил сверху сидение, прибил и его. Одним движением подскочил с чурбака, уселся на готовое изделие, покачался.
Ни скрипа. На века теперь.
Вран ещё больше расстроился. Вот как так, а? За три минуты…
– Иди, мачехе отдай, – хмыкнул друг. – И на речку пошли, потом уже самая жара.
– Отец велел ему показать… – протянул Вран.
– Да хоть князю в подарок отправь, мне-то что? – засмеялся Антоха. – Сделано на совесть. Фирма, так сказать, гарантирует.
– Кстати, а фирма – это что?
– А хрен его знает. Что-то старое, довоенное. Как табуретка. Но гарантирует по любому.
И обидеться бы, да никак. Молодец Антон. А у него, Врана, точно руки из задницы растут, не шутил отец. Гнилая кровь… Зато он все книги у травника Игнатия прочитал, не только букварь, как… некоторые. Но букварём гвозди не забить, так что – у всех свои недостатки.
Зато Милка – его девушка, а не рукастого друга.
– Ладно, Вран, не дуйся! Тащи товар бате, мы на улице подождём.
В мастерской запах был и вовсе нестерпимый. Стараясь не дышать, Вран сунул отцу под нос починенную табуретку. Тот взял, отошёл в сторону от стола с засоленной шкурой, хмыкнул что-то, пригладил бороду и с размаху уселся.
– Держит, – прогудел кожевенник. – Молодец!
– Я тогда на речку? – спросил Вран.
В мастерскую заглянул Клим, в похожем на отцовский фартуке, чтобы не прожечь одежду случайными каплями растворов для кож. Услышал последнюю фразу, ухмыльнулся, но промолчал. Отец кивнул и встал: