«Пусть бы они напали на меня, забрали мою магию или даже убили… Но они выбрали своей жертвой маленького Опала. Его родители безутешны. Как старейшина семейства и дед, я не могу этого простить. Но как Главный дож и верховный правитель Грая – должен. Моя обязанность – вынести суждение без эмоций и со всем милосердием, что осталось в моём старческом сердце. Мы потеряли дожей Ириса Дождя и Солу Лист. Дожа Нота Арктуса решено заключить под стражу на двадцать лет. Я счастлив, что остальные дожи, сотрудники Дворца, их семьи, мои друзья и все вы, жители Грая, поддерживаете меня в этот нелёгкий час. Заговор раскрыт. Мир и порядок возвращаются в Грай!»
Ива, как и многие в аудитории, не смогла сдержать слёз. Студенты, которые ранее усиленно намекали на заговор, выглядели не менее потрясёнными – они ожидали чего угодно, но только не нападения троих взрослых волшебников на ребёнка. Всю неделю столица напоминала разворошённый муравейник. В газетах печатали фотографии участников заговора и их биографии.
– Удивительно, – говорила Норма, перелистывая страницы, – у них такие обычные лица. А у Дождя вообще были забавные усы.
– Чего ты ожидала, – спросил Меркурий, – разбойничьих физиономий, пиратской повязки на глазу? Ого, здесь про Розу Эльбу! Написано, что до прихода в Университет она была личным секретарём Нота Арктуса.
«Вот, что её тяготило всё это время», – подумала Ива, но вслух ничего не сказала.
* * *
Нот Арктус был заперт в одиночной камере. Койка, табурет, стол – вот и всё, что полагалось заключённому. Свет ему приходилось наколдовывать самому, как и согревать помещение, и бороться с сыростью. На запястье у него был браслет, ограничивающий магию, и те чары, которые раньше он творил, буквально щёлкнув пальцами, давались ему с каждым днём всё труднее. Оникс Эверест был бы счастлив, если бы знал об этом. Но Арктус не мог позволить себе уступить. И когда охранник приносил ему еду, Нот тратил драгоценные крупицы магии, создавая из воздуха белоснежные салфетки, тяжёлые канделябры и тонкий фарфор. Однако сегодня страж пришёл в неурочное время.
– К тебе посетитель, Арктус, – сказал он, фамильярно толкнув бывшего дожа в плечо. – Без глупостей.
Нот и не делал глупостей. Они долго поднимались по винтовой лестнице, и размеренный шаг стража, который раньше раздражал бы Арктуса своей медлительностью, теперь казался ему слишком быстрым. Нот запыхался, не пройдя и пяти пролётов. Наконец они вышли в галерею. Солнце светило сквозь широкие, защищённые мощными заклинаниями окна, и Арктусу пришлось прикрыть руками отвыкшие от света глаза. Свернув в коридор, охранник остановился, отпер железную дверь и жестом приказал Ноту войти. В маленькой комнатке с единственным окном под потолком был только обшарпанный стол и два стула. Приковав арестанта к столу, страж вышел, лязгнул замок. Нот осмотрел тесное помещение и вздрогнул – за, казалось бы, ранее пустым столом сидел посетитель.