Тогда, впервые поймав на себе твой заинтересованный взгляд, я не думала о вероятности нашего какого-либо сближения. Сценарий развития в голове не крутился, а эпизодические встречи стирались настолько быстро, что приходилось напрягать память, анализируя прошедший день.
И вот сейчас, сидя напротив тебя в полумраке ресторана с зелёными стенами, меня мучают вероятности. Мне хочется спросить, каковы твои вероятности, но я лишь способна улыбнуться и отпить из бокала красное вино.
Я боюсь, что наши вероятности не совпадают. Или совпадают те, которых я боюсь.
Твоя рука как-то нерешительно, но бережно, накрывает мою, чувствую её тепло и дрожь.
Мне впервые неловко смотреть в глаза, но я ощущаю твой нетерпеливый взгляд. Наконец, мне удаётся сделать две вещи: дать возможность нашим глазам соприкоснуться и задать вопрос:
– Как ты думаешь, какова вероятность, что эта встреча не закончится самым большим провалом в наших жизнях?
Я открыла окно. Старая деревянная рама скрипнула, и на меня стремительно напали огромные снежные мягкши. Я улыбнулась и вдохнула свежий апрельский воздух. Никто не ожидал, что вернётся зима после тех мартовских по-весеннему тёплых дней и ночей. Мне же зима по нраву, и где-то в глубине души я надеялась ещё прогуляться по скрипучим белым дорогам, под снежным танцем, порой выбирающим, что ты будешь видеть в определённый момент, а что – нет.
Дети с присущей им беззаботностью играют во дворе старого дома, построенного военнопленными немцами1.
Внезапно царящую радостную весеннюю суету нарушает странный, до этого момента незнакомый столь молодым слухам, гудящий звук, заставляющий участиться сердцебиение и дыхание, замереть на месте.
Малыши резко оборачиваются в сторону, откуда на них обрушилось неизведанное. Несколько пар любопытных глаз синхронно устремились в небо, откуда носом вниз летит небольшой самолёт. Всё происходит быстро. Взрыв в пятистах метрах над землёй, клубы грязного дыма, беспорядочно летящие в разные стороны обломки, грохот от падающих частей… Маленький кусочек планеты тревожно затрясся под ребячьими ножками и отчаянно взревел. Далёкое яркое пламя безучастно обожгло души, всё ещё обретающие свой взгляд на мир.