Тимофей держал в руках женское пальто. Это было нереально. Не научный журнал, не тубус, а дорогое женское пальто. Рядом стояла девушка. Женщина редко может оценить и принять красоту другой женщины. Но в данном случае проще было ослепнуть, чем не признать, что спутница Тимофея была настоящей красавицей. На нее невозможно было не обратить внимания. Казалось, что очередь и не движется, потому что сильная половина человечества просто оцепенела от восторга, а слабая половина отчаянно завидовала. А Танюша просто замерла в восхищении. Зависть проходила мимо, когда родилась девочка Таня. А ценить прекрасное она умела всегда. Таня и не знала, что такая красота существует на белом свете! Миниатюрная брюнетка с огромными зелеными глазами и веселым звонким смехом, а Таня была уверена, что глаза зеленые, хотя с высоты балюстрады определить цвет глаз было невозможно. Ладненькая, как любила говорить бабушка. И это «ладненькая» определяло все: пропорции, длину ног, цвет волос, глаз и т. д. Все определялось одним словом – ладненькая.
– Представляешь, Тима женится!
Таня даже не поняла, что произошло. Казалось, что мозг еще не успел расшифровать и принять информацию, а тело отреагировало. В глазах потемнело.
– Тат, тебе плохо? Что с тобой? Татуся, не молчи!!! – Оля не знала, что делать. Лицо подруги стало абсолютно белым, губы посинели, а костяшки пальцев, вцепившись в перила балюстрады, приобретали серо-синий оттенок. Казалось, что Тата вот-вот упадет.
Если бы сама Тата понимала, что с ней происходит! Голова была ватная, в глазах туман. Руки отказывались отпускать перила. Таня была абсолютно уверена в том, что если отпустить перила, то весь мир рухнет. Катастрофа! И спасение мира зависит только от нее – Тани. Отпускать нельзя, хотя, похоже, Оля и пытается оторвать Таткины ладони от спасительных перил. И что-то говорит, или кричит, или шепчет… Очнулась Таня на улице. Взволнованные и испуганные глаза друзей привели Тату в замешательство. Что это было? Никогда не было так плохо. Словно небо обрушилось на ее бедную голову! Даже страшно! Оля плакала. Замешательство сменилось безразличием. Вот оно – чувство безысходности и обреченности! Видимо, фильм такой… или не фильм. Душно очень было. Или что-то еще? Что-то говорила Оля. Или послышалось? Видимо, послышалось…