Бабушка забинтовала рану Матвея и, чуть приоткрыв ему рот, влила в него немного прозрачной жидкости. Он застонал…
– Ты глянь, Моисей, живой наш Матвей! – вскрикнул от радости поп и стал усердно молиться, – Господи! Отец Небесный…
– Отче наш… – следом за попом стали молиться и Люба с Моисеем, простирая руки к Отцу Небесному.
А старуха, обращаясь к Олеси, сказала:
– Устала я очень, внученька, отведи меня домой, боюсь, что не дойду одна.
И, сгорбившись сильнее обычного, пошла к воротам, опираясь на клюку и руку Олеси.
– Олеся, я очень рисковала. Пуля находилась рядом с сердцем. Это ничего, что Матвей потерял много крови.
Организм у него крепкий. Он поправится. Было бы гораздо хуже, если кровоизлияние было бы внутренним. Тогда уж точно Матвея нельзя было спасти, – сказала старуха, вытирая слёзы.
– Бабушка, а если бы он умер? – с испугом произнесла Олеся.
– Тогда нам пришлось бы уйти отсюда. Люди нам этого не простили бы, – сказала старуха.
– Нет, бабушка, только не это! Я не хочу уходить отсюда. Я нашла свой приют и желаю остаться здесь до конца своих дней! Ты так уверенно сказала мне об операции, что я даже и не подумала, что мы с тобой так рисковали, – взволнованно произнесла Олеся.
– Олеся, я очень хотела спасти мальчика, – с чувством раскаяния произнесла бабушка и сильнее опёрлась на руку внучки.
– Ты глянь, живой! – громко вскрикнула тётя Вера, которая слышала, как застонал Матвей.
– Живой Матвей! – загалдели люди.
– Велика воля Божья. Он и с того света праведных людей возвращает, – со стоном произнесла одна дряхлая старуха, обеими руками опираясь на клюку.
– Так бы и умер наш Матвей, если бы бабка не вынула из него пулю, – с вызовом ответил ей Баев Пётр.
– А ну замолчи. Ишь, богохульник, какой нашёлся, – крикнула на него мать, стоявшая рядом.
Пётр замолчал, так как перечить родителям у них категорически запрещалось.
К утру Матвею стало легче, и он тихо произнёс:
– Мама.
– Что, сыночек?
– Теперь я грешный?
– Чего это ты надумал?
– Я знаю. Теперь я убийца. Я убил человека.
– Какой же ты убийца, если тебя самого чуть не убили?
Я нарушил самую страшную Божью заповедь – «не убий». А я убил. Как же я теперь буду жить с таким грехом?
– Ах ты, Господи… – застонала мать.
– Мама, позови деда.
Мать молча вышла из избы и вскоре вернулась вместе с попом. Поп подошёл к внуку и присел рядом на кровать.