Во мне забылся давний разговор.
Зачем кричать? Терпеть нужду, не боле.
Но всё ж, останусь я писать, по воле,
И покорять предел парнасских гор.
Квартира пусть не станется по нраву,
Но каждый день ко мне приходит друг,
Весёлый Пан, в душе тая дубраву,
Забылся давний разговор.
Не вдруг.
Что разговор? Других талантов нет
Во мне, как лишь трудить стихами руку
И продлевать с читателем разлуку —
Меня он не читает много лет.
Я в «Одноклассники» воображенье
Своё несу, и сайт меня зовёт,
Коль ведаю читателю служенье,
И гонорар меня нигде не ждёт.
Пускай!
Впитала краски синевы
Моя душа, она свой час пирует,
Слова, чужие рифмы не ворует,
В сто первый раз забыв про вкус халвы.
Не знаю я ни должности, ни лычки —
Вот разговор.
Босяк, но я – поэт.
Пусть нет меня на братской перекличке,
Но всё ж, второго я, надеюсь, нет.
От ног до головы я весь – поэт,
Вам не найти, читатель, недомолвки,
Как с головы до ног чарует свет
Своим дерзанием пиит наш ловкий.
Ещё не срок стоять мне над могилой
И в Душанбе на языке родном
Пишу стихи.
Хоть край, по жизни, милый,
Меня не видит край – забылся сном.
Я каждый день зову к себе друзей —
Ко мне приходят музы и сатиры,
И Аполлон спешит звучаньем лиры:
Ещё мне рано думать про музей.
Меня ведёт парнасская дорога
За пятьдесят,
Но я пишу стихи.
Кричу тебе, читатель, я с порога:
«Мои стихи, надеюсь, не плохи?»
Отказываю я себе в еде,
Чтоб книгу написать, издать мне, право.
Никто не говорит по дружбе: «Браво!»
Никто мне руку не подаст в беде.
Пускай!
Я буду жить на белом свете —
Писать стихи, каких не видел глаз.
Что разговор?
Мой дух поныне светел,
Мой разум ныне крепок, как алмаз.
Не обещают мне стихи доход.
Не содержать никак судьбу-индейку?
Приму и не сочту за прохиндейку —
Поэт, читатель, здесь не врёт;
Уж полон рот забот.
Полна мгновений
Душа, полна неписанных стихов —
Пусть невелик собой мой скромный гений,