Я рассказывала, а сама очень точно понимала, что все сказанное могло быть полнейшей ерундой, не имеющей никакого отношения к истинной биографии этого человека.
– Свои переживания и тревоги в настоящем он не считает проблемой, – продолжала я. – С его слов, происходящее с ним сейчас – неотъемлемая часть жизни каждого, – тут я приостановилась в задумчивости.
«Действительно ли мой клиент имел в виду именно это, или я сама уже досочинила?»
Так бывает, когда не записываешь сразу, а полагаешься на память. Она, конечно же, хранит информацию, но выдает тебе уже нечто иное – искаженное личным взглядом.
– Детские годы? – побудил меня к продолжению Гофман.
– Детство было самым обычным. Увлекался изобразительным искусством. Стрессовые ситуации переносил спокойно. Не имеет места работы, говорит, что свободный художник. А в целом, как мне показалось, довольно-таки заурядная, ничем не примечательная личность, – захлопнула я блокнот.
– Это уже кое-что, – улыбнулся Гофман. – Расскажи мне вкратце, что происходило во время сеанса.
– Я была очень раздражена.
Пройдясь по основным моментам нашей встречи с молчаливым клиентом, я и теперь ощутила отклик той эмоции.