Серена отвела глаза от монеты Вилла и гневно посмотрела на Тома.
– Вы попросту обворовали меня!
Он подцепил вилкой очередной кусок мяса.
– Никак, ты собираешься напустить на меня сыщиков? Да, Серри? Ну и чего ты этим добьешься? Разве из камня выжмешь кровь?
«Камни, – загнанно подумала Серена. – Вы и есть камни. Бездушные, бессердечные и такие же тупые».
– Ты бы все равно на них не прожила, – миролюбиво заметил Вилл.
Бросок, поворот монеты в воздухе, поймана. Бросок, поворот, поймана…
– Что такое три тысячи? Так, пустяк, сущая мелочь.
Том что-то пробурчал в поддержку младшего брата.
– Кто же мог подумать, что Ривертон так быстро промотает все свое состояние? Мы-то полагали, что ты осталась богатой вдовушкой, Серри, иначе мы бы так не настаивали на твоем возвращении домой. А три тысячи тебе даже на платья не хватило бы.
Сощурившись, он смерил взглядом ее весьма дорогое платье из красно-коричневого сукна.
Оно было скроено очень хитроумно, по специальному заказу, так, чтобы выставить все достоинства фигуры напоказ. Серена прекрасно знала об этом, но совершенно не ожидала, что так нагло и оценивающе ее будет рассматривать родной брат.
Женщина лишь еще плотнее закуталась в шаль, защищаясь от этого взгляда.
– Мне бы этого очень даже хватило, – с горечью проговорила она сквозь зубы. – Вам никогда не понять, дорогие братья, что можно вполне прилично жить даже на проценты от трех тысяч фунтов.
– Какая тоска, – миролюбиво сказал Вилл, не замечая ее едкого тона. – Тебе бы это вряд ли понравилось, Серри.
Серена шагнула вперед и перехватила вращавшуюся в воздухе монету.
– Ошибаешься, Вилл.
Она повернулась ко второму брату.
– Верни мне мои деньги, Том. В противном случае я подам на тебя в суд.
Том Олбрайт громко расхохотался, брызгая слюной.
– Чтобы обратиться в суд, нужны деньги, Серри, и даже если ты выиграешь дело, пройдут годы, пока все будет улажено и подписано. Вряд ли тебе удастся прожить все это время на гинею Вилла.
– Эта монета только начало.
Серена крепко зажала монетку в кулаке, но Вилл схватил ее за руку и больно сжал.
– Это мой талисман, сестренка, моя монета на счастье! – Серена сопротивлялась, но брат грубо выкрутил ей руку. Она вскрикнула и разжала кулак.
Со слезами на глазах женщина отпрянула назад, потирая ноющее от боли запястье. Братья в очередной раз напомнили о своей жестокости. Серене было всего пятнадцать, когда пришлось покинуть родительский дом; она уже успела забыть все их пакостные выходки, но сейчас все вспомнила. С чего это ей пришло в голову, что теперь, когда она стала взрослой женщиной, они изменятся? Горбатого только могила исправит.