Миша, один из моих друзей, относился к категории социальных сирот и каждую неделю отправлялся к маме, а мы с Эдиком провели много выходных в обществе Миланы Николаевны и ее семьи. Мы познакомились с ее мужем, дочерями и их мужьями, и даже с ее родителями, которых мы называли дедуля и бабуля. Ее родители жили на даче, за 50 км от города. В их доме было электричество, но не было отопления и водопровода. Поэтому работы всегда было достаточно, я приучился там к физическому труду.
Никогда раньше я не видел колодца, но вскоре научился набирать из него воду и колоть дрова для домашней печки. Все члены семьи Миланы Николаевны полюбили нас с Эдиком и всегда были рады видеть нас, но, конечно, ей нужно было думать и о других детях, которые ждали своей очереди.
Милана Николаевна любила каждого из нас и не показывала своих предпочтений. Однако мы знали, что Эдик стал ей как сын, и она особенно привязана к нему. И хотя она не усыновила его, все мы знали, как она им дорожит. Мы никогда не спорили с этим и не возмущались. Никто другой не обращался с нами так, как наша любимая воспитательница. Ее забота и любовь напоминали материнскую.
Понятия «любовь» и «семья» в то время были для меня чем-то далеким и незнакомым, поэтому не могу сказать, что я сознательно стремился к ним. Я просто не знал, что это такое. В советское время детей усыновляли нечасто – об иностранных усыновителях не было и речи, а русские семьи редко изъявляли такое желание. Круглые сироты оставались в детском доме до 17-18-летнего возраста. Хоть я и не отдавал себе отчета в своих эмоциональных нуждах, но понимал, что с появлением Миланы Николаевны я испытал чувства, до того момента мне незнакомые. Впервые в жизни я почувствовал себя любимым и защищенным.
Желая оградить нас от дурного влияния старших мальчиков и помочь хоть ненадолго вырваться из детского дома, Милана Николаевна сумела подарить нам самый чудесный год в нашей жизни. Когда нам было по 9 лет, она добилась того, чтобы руководство детдома выделило средства и отправило нас в санаторий на целый год. Он находился в Сестрорецке, в курортном районе, за 40 километров от Ленинграда. Бетонные здания санатория располагались в парковом пространстве, самом большом из тех, что нам доводилось видеть. Милана Николаевна и Ирина Гавриловна отправились вместе с нами в санаторий на целый год. Они дежурили по очереди: одну неделю с нами проводила Ирина Гавриловна, совмещая роли воспитателя и учителя, а на следующей ее сменяла Милана Николаевна.