И сразу очень гадко стало внутри.
Он знал, что жена сейчас находится с другим мужчиной и от этого огромная ненависть к тому мужчине переполняла его душу.
Он готов был его избить, задушить, пристрелить. Все что угодно сделать, но… все-таки знал, что ничего не сделает.
Ведь жена заранее предупредила, чтобы «ни-ни». Ни в коем случае, абсолютно ничего такого.
А Наталью несмотря не на что, он любил, поэтому ослушаться ее не хотел.
Любил за то, что она красивая, за то, что легкая в общении, и за то, что улыбчивая и веселая.
Эта женщина с ума сводила его.
Детей у них не было. Наталья сказала, что с детьми можно и подождать, а сейчас надобно для себя пожить.
И он нехотя, каждый раз соглашался с ней, хоть и было ему это не очень приятно. Ведь может быть, если были бы дети она и не загуляла? Может и так. Кто его знает?
Василий глянул на Потапа уставившего свой немой взор неведомо куда и смачно дымящего сигаретой, и почему то позавидовал ему.
«Вот Потап, к примеру, никого не любит и не надо оно ему. Значит, и не мучается».
Месяц назад объявился он у них в райцентре и так как людей не хватает, то и приняли его на работу безо всяких оговорок.
А он на беду оказался пьющим. В свое оправдание каждый раз резонно замечал:
– Я из Сибири, а там почти все пьют.
И бригадир, махнув рукой, сказал свое излюбленное и бессмысленное: «Толку мало, но все – таки толк думаю, будет».
Солнце было в зените, и желтые лучи уже играли весело своими бликами на старых маленьких окнах конторки.
– Ладно, пойдем, – сказал Василий, и быстро поднявшись со скамейки, глянул на Потапа оценивающимся взглядом: справится или нет с работой?
Потап хоть и без сожаления, но тоже поднялся, и старательно стал запихивать топор за брючный ремень. Поймав на себе взгляд Василия, небрежно бросил:
– Не сверли меня Вася, а то дыру просверлишь. Я работник еще тот, как заведусь, не остановишь. Ты ведь знаешь.
– А я что? Я совсем ничего, – буркнул Василий, слегка смущенно как – будто оправдывался за что – то.