Сделав круг, капитан вновь повёл Комету дальше и через полчаса на горизонте появилась голубая полоска суши. «Мыс Тарханкут», – сказал стоящий рядом мужчина, и горизонт обрёл свои обычные свойства.
А однажды случилось так, что я потерял горизонт. Случилось это в том же Крыму летом, в Алупке. По неписаной традиции многие молодые курортники в последний вечер перед отъездом прощаются с морем, купаясь голышом. Чаще это весёлое мероприятие совершалось коллективно, в пику свехпуританской советской идеологии, считавшей «неприличным» всё, что касалось обнажённого женского тела, но я должен был уезжать раньше моих друзей, и пришлось совершить этот ритуал в одиночку. Когда стало вечереть, захватив полотенце, я вышел из общежития и минут через десять очутился в маленькой безлюдной бухточке меж скал. Вода в этот миг была тихая и неподвижная, как зеркало – ни одной, даже самой крохотной ряби. Я разделся догола и стал входить в воду, которая сначала показалась прохладной, но когда я погрузился по подбородок, она уже казалась вполне тёплой, сродственной, как наверное сродственна жидкость амниона для плода. И в самом деле, в этом нет ничего удивительного, ибо солевое соотношение морской воды близко к соотношению солей в человеческой крови, что, кстати, позволяло её во время войны вливать раненным вместо донорской крови! И наша тяга к морю – зов архаичных предков вышедших из моря! Я поплыл, раздвигая перед собой руки: вода и небо впереди слились в оранжево-розовый космос и присутствие воды угадывалось лишь по разбегающимся от гребков крохотным и быстро исчезающим волновым дугам впереди, а дальше – золотисто-розовая счастливая бездна.
Неожиданно я почувствовал как вдоль моего левого бедра явственно прошло что-то прохладное и мягкое. Я ясно осознавал, что в Чёрном море не може быть никакой опасности для человека, а для дельфинов уж слишком близко от берега, и всё же стало немного жутковато, пока я не сообразил, что это поток воды возникший от гребка моей руки в полностью неподвижной воде.
Оглянулся и увидел ожерелье огней в темноте вдоль берега и моё сознание получило опору.
Приходилось уезжать домой в далекий от моря, дымящий заводскими трубами Подольск, но теперь не только я искал горизонт, но сам и горизонт меня не отпускал, время от времени приходя ко мне – в снах. Будто в нашей квартире обнаруживается почти забытая дверь в комнатку-кладовку со старой мебелью. А из неё дверь на лоджию, откуда открывается вид на голубой язык морского залива. И меня всякий раз охватывал восторг и недоумение: как же мы до сих пор жили, не замечая существующего совсем рядом чудесного!?