И вот они уже встретились в «Кристалле», самой элегантной кондитерской города, недалеко от вокзала. После этого Сара осматривает его жилье, книжный хаос, холодильник-сейф, плохо оборудованную кухню – ей, похоже, никогда не пользовались, – мастерскую. Потом они обедают в ресторане «Европа» конечно же лучшем в Ченстохове – и не могут наговориться. И еще до того, как Пинкус сажает ее на поезд, она соглашается выйти за него замуж. Она согласна, несмотря на беспорядок в его холостяцкой квартире, а может быть, именно из-за него: Сара понимает, как она ему нужна.
После свадьбы у Пинкуса нет ни малейшего шанса против Сары, если вдруг у них расходятся мнения. Но Сара уважает и любит его, и Пинкус любит свою Сару, хотя он и не очень умеет выражать свои чувства. Крупный, статный, мускулистый мужчина, он робок с женщинами…
Я родился через одиннадцать месяцев после свадьбы.
Родственники, друзья и знакомые
Пинкус ездит иногда на ткацкие фабрики в Англии и Польше, закупает ткани. Сара боится оставаться одна, и Пинкус покупает собаку. В клубе собаководов в Вене он выбрал Лотту, чистокровную овчарку. В этом клубе щенков обучают понимать своих будущих хозяев, а хозяева учатся общаться с собаками. Каждый хозяин должен участвовать в воспитании щенков.
Лотта уже была у нас, когда я родился. Насколько я помню себя, я помню Лотту. Темно-коричневая, большая, сильная, мудрая и заботливая овчарка. Самый тесный контакт у нее с Пинкусом, но, если необходимо, и с Сарой. Лотта не просто слушается приказа, для меня совершенно ясно, что она прекрасно понимает все, о чем говорит и что хочет Пинкус – иногда мне кажется, что они разговаривают друг с другом на каком-то неизвестном мне языке.
Когда я родился, Пинкус прекратил свои путешествия, но Лотта оставалась у нас, и вся атмосфера в доме была отмечена ее присутствием. Лотта была сама надежность, в первую очередь для меня, и покуда она у нас была, никто не мог причинить нам зла. Если происходило что-то необычное, она настораживалась задолго до того, как мы могли что-то заметить. Она поднимала свою мудрую голову и навостряла уши. Она осматривала окрестности яркими карими глазами, делала предупредительный круг и снова ложилась, когда, по ее мнению, нам больше ничего не грозило. Иногда посреди ночи она вдруг подымалась и вставала у двери, казалось, что она слышит что-то, даже, когда спит… Как сладко было расти вместе с Лоттой, но когда я поступаю в школу, ее уже нет с нами, она умерла преждевременно от паралича, начавшегося с задних ног.