Александр Андреевич отсутствовал четверть часа и вернулся не
один - его сопровождал батальонный священник отец Николай, в
порванной рясе, прикрытой наброшенным на плечи тулупчиком, с
засохшей на густой бороде кровью. В руке батюшка держал неизвестно
где раздобытый драгунский палаш, который на ходу неодобрительно
рассматривал на предмет повреждений.
- Дрянной клинок, Ваше Высочество. То ли дело
златоустовские…
- Сто семьдесят два человека в строю, Александр Павлович, -
перебил ворчание священника Тучков. - Раненых сто четыре, но
половина не доживёт до утра.
- А утром триста одиннадцать было. Хреново.
- Истинно так, - поддержал отец Николай. - А англичан
тысячи две будет. А сука-губернатор ключи от города на подушке
вынес.
- Но как же… - растерялся командир батальона. - Мы ждём
подкрепления…
- Полки отведены губернаторским приказом. Я только что
ходил с охотниками и сам видел удирающих улан, - перехватил взгляд
Александра, обращённый на палаш. - А десяток англичашек всё же
прихватили со спущенными портками. Там и положили бляжьих
детей.
- Но вам же нельзя… из сана извергнут.
Священник построжел лицом:
- Не о том думаем, отцы-командиры. Я-то свои грехи уж
как-нибудь отмолю, а вот что нам делать? - слово "нам" было
выделено особо.
- Есть какие-либо предложения?
- Есть, Ваше Высочество, - отец Николай приподнял край рясы
и вытащил из-за голенища сложенную карту, положил на стол и ткнул
почти в середину толстым пальцем. - Вечером, считайте уже ночью,
подписание капитуляции. И ежели ударить по Екатерининскому дворцу
вот отсюда…
- Чепуха, - ответил Александр. - Армия в темноте не
воюет.
- Мы не армия.
- А кто, тати ночные?
- Разве нет?
Сравнение пришлось командиру явно не по вкусу. Он в раздражении
стукнул кулаком по ни в чём не повинной карте и выругался
вполголоса. И замолчал, когда в голову пришла простая мысль -
отступать некуда. То, что англичане до сих пор не озаботились
уничтожением потрёпанного батальона, объяснялось лишь царящей среди
них эйфорией от быстрой победы. Да ещё тем, что окрестные дома
заселены преимущественно законопослушными немцами, пока не
получившими приказ доносить новым властям о каждом увиденном
русском солдате. И если сейчас предпринять меры к отходу…
уничтожат, зажав в узких улочках, даже крякнуть никто не
успеет.