– Конец… Держалась, держалась и сломалась моя соседушка, как берёза от ураганного ветра, – думала Фарида, и слёзы снова застилали ей глаза, а в голове от недоедания, слабости и тяжёлых эмоций был туман.
Вошёл Гилимьян и прервал безрадостные мысли Фариды:
– До реки дошёл. Сурка по следам на снегу выследил. Теперь в дорогу мясо возьмём. Правда, мало его тут. Еле живой был, после засухи зверью тоже нечего есть. Вся кора ободрана даже в дальнем лесу. Мало следов, скоро не останется.
– Скоро ни следа не останется, – полубессознательным шёпотом вторила ему Фарида.
Когда они приняли решение оставить дом и уехать к родственникам в Челябинск, её муж совсем сник и почти перестал говорить с ней и с детьми. Оба понимали, что переезд – единственное правильное решение, остальное приведёт к медленной смерти. На их глазах угасали целые семьи, теряя волю к движению, к самой жизни, что противоречило инстинкту самосохранения, который заложен природой в каждого. Но были в их деревне и другие люди. Добывая себе пищу подобно лесным животным, они незаметно утратили человеческое обличье. Глаза их горели диким блеском. Было понятно, что они будут выживать любой ценой. Поговаривали, что один из их соседей, одинокий сорокалетний Варис, который работал пастухом, пока существовало колхозное стадо, крадёт по ночам собак. Фарида заметила, что по вечерам прекратилось голодное лаянье, передававшееся от двора ко двору. Оставшиеся в живых дворняги, чуя близкую смерть, забились в свои будки. В деревне стало так же тихо, как на деревенском погосте. Молчание воцарилось и в их доме. Когда же это началось? Фарида вспомнила, что первое затишье повисло в воздухе ещё летом, когда случилась невиданная засуха, уничтожившая весь урожай. Мелодичные татарские песни, которые издревле сопровождали труд крестьян, унесло суховеем. Жители, полные ощущения неминуемой беды, затаились. Только изредка со стороны конторы доносился надрывный крик агронома, который пытался что-то объяснить тем, кто был на другом конце провода. Осенью произошёл падёж обобществлённого скота. Председатель и управляющий фермой сначала нервно кричали на колхозников, а потом их не стало слышно. Задавленные страхом перед злым роком, жители колхоза «Светлый путь» затаились по своим норам. Отгородившись от всех засовами, они несли своё горе смирно и беззвучно. Только в предрассветный час можно было видеть очертания их сгорбленных фигур. Гонимые голодом, одни из них шли в лес выслеживать добычу. Другие обдирали кору с деревьев, из которой пекли хлеб или варили суп. Тут и там с домов свисали неаккуратные клочки: солому с крыши тоже ели. «Сено едят, совсем как овцы в хлеву», – думала Фарида с ужасом. Она понимала, что их семья не дошла до этого только потому, что её муж хороший охотник.